Всем русским добровольцам, живот свой положившим за православие и други своя посящается...

Горымов М.М.

Русские добровольцы в Боснии

1992-1995 гг.

Это повесть о наших современниках, людях, для которых понятия Долг, Честь, Национальное достоинство - не пустой звук. Людях, для которых эти понятия - выше собственной жизни. Именно они отстояли достоинство России и Русских на одном из фронтов идущей и сейчас Третьей Мировой войны - в Боснии. Повесть написана участником событий, живым русским языком, и в некоторой степени автобиографична.

"Сверху сыпались комья земли и срезанные ветки, над головой проносились пули и осколки, хотелось вжаться, вдавиться в землю, зарыться в неё целиком, и вдруг Григорий увидел, как Юрка Петраш встал в полный рост.

- "Вперёд мужики!!!" крикнул он.

"Сейчас убьют!" - подумал Григорий, но Юрка как завороженный стоял под пулями в полный рост: "Вперёд мужики!".

- "Глуши пидаров!" - закричал поднимаясь, Олег Бондарец.

- "Мочи козлов!" заорал, вскакивая Серёга Цхумария, и над лесом вдруг загремело Русское "Ура!", грозно, уверенно и победно. Григорий вдруг ощутил, как в груди у него поднялась горячая мощная волна, и какая-то неведомая сила вдруг оторвала его от земли и швырнула вперёд..."

Глава 1

Григорий сидел в мягком кожаном кресле и смотрел телевизор. Картавая дикторша пересказывала последние новости в мире: "...лидеры самопровозглашённых республик Сербская и Сербская Крайна отвергли американские мирные инициативы по прекращению войны на Балканах и предприняли мощное наступление на Сараево, применяя тяжёлую артиллерию. В городе гибнет мирное население, женщины и дети. В сербских концлагерях томятся сотни тысяч мусульман и хорватов. В основном это мирные жители...".

Григорий выключил телевизор, потом встал, окинул комнату прощальным взглядом. "Пора!" - сказал он сам себе и взяв спортивную сумку, собранную в дорогу и вышел из дома. Месяц назад Григорий принял решение поехать в Боснию, чтобы помочь сербам в их справедливой борьбе, и вот наконец этот день настал. Он шёл по московским улицам, родным и близким, но теперь на каждом углу висели рекламные щиты с иностранными надписями, самодовольными рожами американских ковбоев и обнажёнными похотливыми бабёнками. Мимо проносились мерседесы и тойоты, где сидели старые евреи, почему-то называющиеся теперь "новыми русскими". По телевизору картавые дикторы без устали поливали грязью русскую историю и русскую культуру. Всевозможные академики и социологи с умным видом доказывали, что русского народа нет и никогда не существовало и всем нам надо отказаться от порочного "имперского мышления" и учиться демократии у американцев.

Всё это раздражало и вызывало чувство отвращения. Григорий почти перестал смотреть телевизор, не покупал демократических газет, не слушал радио. За свои двадцать восемь лет он успел отслужить в армии, потом закончить институт. Ещё совсем недавно у него была интересная работа, но пришёл Горбачёв со своей перестройкой и всё пошло прахом. Последнее время Григорий занимался мелкой спекуляцией.

В редкие часы, когда Григорий включал телевизор и слышал там о Сербии, он испытывал странное чувство. Ему становилось безмерно обидно, обидно за державу. Маленький сербский народ вёл справедливую и неравную войну против целой банды цивилизованных государств во главе с Соединёнными Штатами Америки. Григорий хорошо знал историю и помнил, что сербы всегда были верными друзьями России, были ими во все века, как бы не развивались хитросплетения мировой политики, сербы никогда не изменяли России, в отличие от французов, поляков, англичан и прочих западных общечеловеков. Теперь Ельцин, со своим окружением предательски захвативший власть в России в августе-декабре 1991 года, откровенно поддерживал США, а не Сербию, при этом нагло заявляя, что действует от имени Русского народа. Это буквально выворачивало Григорию душу наизнанку и однажды он принял решение.

Григорий шёл направляясь к Киевскому вокзалу, в кармане у него лежал загранпаспорт и билет. На вокзале он отыскал свой поезд Москва-Белград и сел в вагон. Поезд тронулся и за окном медленно поплыли перрон и строения, скорый поезд набирал ход.

На границе Советского союза в вагон вошли украинские таможенники и пограничники. Украинский таможенник взял сумку Григория и как шулер, одним жестом раскладывает всю карточную колоду на столе, так и жовто-блакитный страж незалежной границы вытряхнул из сумки всё содержимое и веером разложил всё это на полке, причём каждая вещь легла отдельно. В следующую секунду глаза его широко раскрылись. Перед ним лежала новенькая камуфляжная форма, офицерский ремень с портупеей, "лифчик" с удобными карманами для автоматных рожков и гранат.

"Это зачем же вы едете в Югославию?" - торжествующе взвизгнул таможенник.

- "Людей посмотреть, себя показать", - спокойно сказал Григорий.

- "А это что?" - и таможенник потряс в воздухе новеньким камуфляжем.

- "А это мой талисман. Я без него не путешествую".

- "А это?" - таможенник схватил "лифчик".

- "А это, чтобы на охоту ходить".

- "На двуногих?"

- "А это уж - как получится!".

Таможенник бросил вещи и выскочил в коридор. Через минуту он вернулся в сопровождении какого-то начальника: "Вот он! Смотрите, чего он везёт! И говорит, что всё это его талисманы".

"Совершенно верно - подтвердил Григорий, - От головной боли хорошо помогает".

Таможенный начальник окинул придирчивым взглядом вещи и разочарованно спросил: "Больше ничего нет?"

- "Нет" - подтвердил таможенник.

- "Тогда пускай едет дальше" - и таможенный начальник удалился из купе.

В Белград поезд прибыл утром. Возле здания вокзала на постаменте стоял огромный паровоз, разукрашенный во все цвета радуги. На паровозе красовалась бронзовая доска с 4

надписью, из которой Григорий понял, что на этом паровозе когда-то и куда-то прокатился сам маршал Иосип Броз Тито. Куда и зачем, разобрать так и не удалось. Тем временем, из кабины машиниста высунулась голова. Быстро оглядевшись по сторонам, её обладатель вылез из кабины и поковылял по платформе. Это был обыкновенный бомж. У привокзальной площади стояли легковые машины. Возле них суетились таксисты, предлагая свои услуги. Один из них неожиданно обратился к Григорию по-русски.

- "Господин. Куда желаете? Гостиницы, девочек, на рынок?"

- "Мне нужна Влада Республике Сербске".

- "Аа. Это через площадь перейдёш. Вон улица, видиш, прямо по ней до конца. Выйдеш на улица Моше Пядо, а там питай, уразумел?".

- "Уразумел!" - сказал Григорий и направился в указанном направлении. По улицам проносились дорогие автомобили, шли хорошо одетые люди, витрины магазинов были завалены разнообразными товарами. В городе совсем не чувствовалось войны. В толпе людей Григорий вдруг увидел человека. Сам не зная почему, но он почувствовал в нём своего соотечественника. Человек тоже заметил Григория и направился к нему.

- "Владимир" - представился он.

- "А я Григорий".

- "Слушай, ты не знаешь, где улица Моше Пядо?".

- "Я туда сам иду. Пошли вместе!".

- "Воевать собрался?"

- "Угу!"

- "И я тоже".

Григорий сразу повеселел. Владимир внушал к себе расположение. Он был высокого роста, крепкого телосложения, на вид ему было лет тридцать. По дороге им попадались напёрсточники. Они бойко двигали по асфальту напёрстки и что-то кричали. Вокруг волновалась толпа людей.

- "Ты погляди, прямо как у нас" - воскликнул Григорий.

- “М-м-да. Кажется мы дошли!" - Владимир указал на табличку с надписью: "Улица Моше Пядо". Под табличкой на стене была доска с надписью. Владимир хотел пойти дальше, но Григорий остановился и стал читать: "Улица названа в честь лучшего друга маршала Иосипа Броз Тито, коммуниста Моше Пиадо...".

"Так вот кто он какой, жидяра, лучший друг у него Мойша и сам он Иосиф, а всю жизнь верещал, что он хорват!"

"Так же как и у нас, - спокойно сказал Владимир. - Владимир Ильич Бланк, по кличке Ленин, он же Ульянов, он же Сеньёр дринь-дринь, он же Бафомет".

- "Да-а!".

- "Когда Бланк жил в Италии и писал свои гнусные статейки в "Искру", он подписывался "Сеньёр Дринь-Дринь", а в Швейцарии носил кликуху "Бафомет". Кстати, это один из подручных Сатаны".

- "Откуда ты всё это знаешь?".

- "Я вообще-то историк по образованию".

- "Женат?".

- "Да".

- "Может, и дети есть?".

- "Есть. Мальчик и девочка".

- "А если тебя убьют?".

- "А меня не убьют!".

- "Ты уверен?" - спросил Григорий.

- "Уверен. Я просто знаю, что со мной ничего не случится. А если что и произойдёт, так дело такое... Но я знаю, что сейчас дома никому отсидеться не удастся. Против Русского народа идёт война и не просто война, а война на ПОЛНОЕ уничтожение. И если ты будешь прятать голову в песок, как страус, и твердить: "Моя хата с краю", то война всё равно придёт к тебе в дом, в твою семью".

Тем временем они подошли к большому массивному зданию. Это и была Влада (посольство) республики Сербске. У входа стоял охранник.

- "Мы из России. - обратился к нему Григорий, - Хотим воевать за Вас!".

- "Руссы, добровольцы! - радостно воскликнул охранник, -“Код нас ратовать! Путуйте в гору, четвёртый спрат. Вам треба тридесят собог. Тамо майор Джего!".

- "Благодарю".

"Не треба за хвалива!".

Григорий с Владимиром поднялись на четвёртый этаж и зашли в тридцатую комнату. В комнате стоял дым коромыслом и в клубах табачного дыма за столом сидел человек средних лет. В углу сидела машинистка и что-то печатала.

- "Добрый день, - сказал Григорий. - Нам треба майор Джегу".

- "Добр дан. Я майор Джега." - ответил человек средних лет, затягиваясь сигаретой и выпуская очередную порцию дыма способную свалить с ног лошадь.

- "Мы из России, хотим вам помочь. Готовы воевать за Вас"

- "Добровольцы! Русы! Чекайте!" - воскликнул майор и встав из-за стола выскочил в коридор.

- "Ну и надымил. - сказал Владимир. - Череп сорвёт, можно топор вешать". И он подошёл к окну."Я открою, проветрю?" - обратился он к девушке-машинистке.

- "А, прозор. Добре, добре".

- "Вообще забавный у них язык, - произнёс Григорий, усаживаясь в мягкое кресло. - Кстати, как по-ихнему будет "Спасибо"?".

- "Сейчас посмотрим. - Владимир стал рыться в словаре. -А, вот, нашёл. Спасибо, по-сербски будет хвала".

' Тем временем в комнату вошёл майор Джего в сопровождении молодой девушки.

- "Здраствуйте! - сказала она по-русски. - Я переводчица. Будьте добры Ваши документы".

Григорий с Владимиром положили на стол свои паспорта. Майор стал их внимательно разглядывать, после чего произнёс: "Нам треба добровольцы, но нема пара, нема ништа".

- "Он говорит, что у нас денег не платят. Мы не имеем такой возможности в отличии от хорватов и мусульман".

- "Мы знаем" - сказал Григорий.

- "На каком участке фронта Вы хотели бы воевать?".

- "На любом. Там, где вам нужны люди".

- "Вы служили в армии?"

- "Да".

- "Ваши военные специальности?".

- "Я служил в железнодорожных войсках" - сказал Владимир.

- "А я - в стройбате" - произнёс Григорий.

Через полчаса, получив необходимые документы, они покинули здание Влады и направились на автовокзал. Путь их лежал через рынок. Рынок, как и всякий другой, в любой стране, был переполнен народом, люди сновали между прилавками, на которых возвышались груды всякой всячины. Продавцы зазывали покупателей и на все лады расхваливали свои товары. Неожиданно внимание Григория с Владимиром привлёк молодой парень лет двадцати пяти, среднего роста, плечистый и крепкий. Он стоял за прилавком, но возле него народ не толпился. Никто даже не останавливался. Люди шли, мельком бросая взгляд на эти товары и спешили дальше. Парень торговал елочными игрушками. С первого взгляда Григорий и Владимир поняли, что перед ними - соотечественник.

"Здорово, мужик".

- "Привет".

"У тебя товар-то вроде бы не по сезону. Ты бы ещё и валенками торганул бы заодно!" - усмехнулся Григорий.

- "А вы кто? Туристы? Или, как и я, по спекулятивным делам?".

- "Да нет, мы приехали воевать".

- "А-а, наёмники".

- "Да нет. Сербы денег не платят. Мы за идею".

- "Чаво? Это за какую такую идею?".

Григорий с Владимиром понимающе переглянулись.

- "Тебя как зовут?" - спросил Владимир.

- "Ну Санек!".

- "Так вот, Санек. Ты обыкновенный совок, то есть человек, выросший в советском обществе и получивший советское образование. Воспитанный на советских фильмах, на советских книгах, не знающий своих корней, не знающий истории своего народа и своего родного языка. Одним словом, Иван, родства непомнящий. Много веков назад наши предки разделились. Часть осталась на прежнем месте жительства, а часть пришла сюда. Это были сербы. Они создали здесь мощное государство. Тогда не было ни хорватов, ни мусульман, ни словенов. Все были сербами. В четырнадцатом веке на Сербию напали турки. Турецкое войско тогда было самым мощным в Европе, а у сербов была раздробленность, каждый князь был сам себе голова. Сербский царь Лазарь разослал гонцов по всем городам и весям с призывом, чтобы князья и бояре забыли свои прежние обиды и распри и пришли к нему на Косово поле, людны, комны и оружённы, но на призыв откликнулись далеко не все. И битва была лютая. Сербы дрались отчаянно, но силы были слишком неравны. Сам царь Лазарь погиб. Погибло вместе с ним и всё его войско. Страна была порабощена, вернее, порабощена её восточная часть, а западную, воспользовавшись удобным случаем, захватили австрийцы. Ну турки, естественно, предложили сербам принять ислам. Сербы отказались. Тогда турки объявили, что каждому, кто примет ислам, они дадут корову, дом и большой надел земли. Нашлись желающие и им давали дом и корову, но за счёт тех, кто ислам не принимал. Вот так и образовались мусульмане-выкресты. Время от времени сербы поднимали восстания, тогда турки создавали из выкрестов карательные отряды, и те резали мирное сербское население с такой звериной жестокостью, что целые города и области превращались в пустыню. То же самое было в западных областях, которые захватили австрийцы. Только там насаждался католицизм. Вот так и возникли два народа-мутанта: вроде бы славяне, но мироощущение и миросозерцание у них уже совсем другое. Если, например, казаки - это отбор лучшего генофонда русского народа: самые смелые, самые лихие и дерзкие бежали на Дон и селились там, то хорваты и мусульмане

- это тоже отбор, но уже по другим признакам. Это отбор холуев и предателей. Пятьсот лет длилось турецкое рабство, пятьсот лет сербы отчаянно боролись за свою независимость и связывали свои надежды на свободу с Россией. Они ждали, что вот-вот придёт войско их братьев - русов и освободит их.

На Россию буквально молились: "На небе - Бог, а на земле -Россия!", гласит старинная сербская поговорка. Со словами: "Нас с русскими двести миллионов", сербские партизаны бросались в бой. Это был их боевой клич.

Когда сербы всё-таки получили независимость, они стали строить свою державу не по западным "общечеловеческим" ценностям, а оглядываясь на Россию. Именно этого им теперь и не могут простить западные "общечеловеки". Именно за это они люто ненавидят сербов, также как и русских. Кстати, идеолог этих "общечеловеков" - 3. Бжезинский сказал недавно, что теперь, после крушения коммунизма, главный враг Америки в XXI веке - это ПРАВОСЛАВИЕ! Вот такие они, "общечеловеческие ценности".

Когда в 1941 году немцы захватили Югославию, сербы и черногорцы взялись за оружие и начали партизанскую войну, ну а хорваты и мусульмане по обыкновению стали верно служить новым господам, как и положено холуям. Выполняя директиву Гитлера об истреблении неполноценных народов, хорваты и мусульмане устроили настоящую резню сербского населения. По подсчётам демографов, сербов сейчас должно было бы быть пятьдесят миллионов, а фактически их только двенадцать. Шесть хорватских дивизий воевали в России в составе германских войск. Зверства, которые они творили на русской земле, изумляли даже эсэсовцев. В 1945 году в Югославию пришла Советская Армия, ну и, естественно, к власти пришли коммунисты во главе с евреем Иосипом Броз Тито.

Тито начал строительство социализма и первым делом расчленил страну на шесть республик, точно также, как это сделал Ленин-Бланк в России. При этом исконные сербские земли с сербским населением оказались в Хорватии, в Боснии, Словении и Македонии. Для того, чтобы убедиться, что границы всех этих республик искусственные, достаточно посмотреть на политическую карту Югославии. Кстати, тоже самое большевики сделали и у нас в России, когда кроили Россию на 15 республик. Ну а дальше пришёл 1991 год и все республики вдруг захотели жить по-новому, по-демократичному, что означало - отделиться от Югославии. Ну и отделились. Но как только они стали независимыми, на следующий же день в них началась резня сербов. Вырезались целые города и деревни, сербов забивали как скот на бойне, невзирая на возраст и пол. Западные "цивилизованные" государства во главе с Соединёнными Штатами смотрели на это и не вякали, но : только сербы взялись за оружие и стали защищаться, как тут же раздался поросячий визг о сербском фашизме, о сербской агрессии, о сербских зверствах. На сербские города и сёла посыпались бомбы, сербов стали душить, перекрыв им все торгово-хозяйственные связи экономическими санкциями. А мусульман и хорватов стали вовсю снабжать оружием, деньгами и всем необходимым, потому, что западные общечеловеки отлично знают историю и отлично понимают, что Россия - это больше чем государство, это больше чем страна. Здесь в Сербии проходит её дальняя граница и защищать Сербию - значит защищать Россию!"

В продолжении всего этого рассказа Санек стоял и молчал, а когда Владимир закончил, он неожиданно сделал несколько шагов, остановился и произнёс: "Так вот оно в чём дело... А я-то никак понять не мог, откуда ноги растут. - он опять замолчал. - Я тут месяц назад через Хорватию ехал, так шмонали со страшной силой, так и искали, к чему бы придраться. В Венгрии паренька встретил, у него виза была всего лишь на один день просрочена, так посадили в тюрьму на три месяца, били, отбили почки мужику. А я всё никак в толк не мог взять, чего это они лютуют. А оказывается, они просто пидоры и пидоры конкретные... А когда в Сербию въезжал, так наоборот, смотреть ничего не стали, русс братушки, сплошное доброжелательство". Санек на секунду замолчал, затем почесал свой затылок и произнёс: "Нет, пидарасов надо мочить. Раз они такие козлы, то я мужики, поеду с вами!".

- "А как же твоя торговля?".

- "Да какая торговля, одни убытки".

После непродолжительного совещания Санек и Владимир направились обратно в Сербску Владу, а Григорий остался караулить товар. Через два часа они вернулись. Владимир был сильно возбуждён.

- "Ну и гусь, ну и Санек, это ж надо!".

- "Что случилось?".

"Представляешь, у него, оказывается, нет загранпаспорта. Этот штрих путешествует по советскому. Мало того, он уже успел побывать в Румынии, Болгарии, Венгрии, Австрии, Германии, Франции и Италии! Не слабо?".

- "Это как это? Ты что, незаконно через границы, что ли ходишь, как партизан?"

- "Зачем же! - добродушно произнёс Санек. - Меня и так пущают".

- "Это как?".

- "Всё очень просто. Сначала доехал до Румынии. С Молдавией у них границы открыты. Там можно и по советскому паспорту проехать. Когда из Румынии в Болгарию переезжал, румыны мне поставили штамп, что выехал. Болгары естественно мне дают транзитную визу и ставят штамп, что выехал. Ну а дальше всё пошло как по маслу. Они же на западе не знают толком, какие они эти загранпаспорта и как должны выглядеть".

- "Ну да, не знают!" - не поверил Григорий.

- "Главное, держаться уверенно и не подавать виду, - сказал Санек. - Оно порой какой иной погранец и засумлевается, а ты его носом в штампы с визами тыкани. Печати подлинные и пачпорт -какой-никакой документ и он мне новый штемпель лепит. Как говорится, дурак не скажет, а умный не догадается".

- "Ну ка, покажи." -сказал Григорий. Санек гордо протянул свой паспорт, где рядом со штампом прописки красовались цветные печати различных государств Европы.

- "М-да. Слушай, а на какие шиши ты путешествовал? Это же сколько денег надо?".

- "На дорогу я ничего не тратил - ездил автостопом. Ну и во всех этих странах приторговывал. Вот только с игрушками я маненько ошибся".

- "А майор Джаго что сказал?".

- "А что Джаго. - произнёс Санек, укладывая игрушки в огромный чемодан. - Я ведь чай не на курорт еду, а на войну. Нет, челюсть сначала у него отвисла конечно, но потом ничего, взял себя в руки, молодец мужик, справился, умеет владеть собой. И выдал мне все необходимые документы".

С этими словами Санек закрыл чемодан с игрушками и потащил его к палатке, что была напротив. Из палатки вышел пожилой серб и они стали о чём-то оживленно спорить. Серб громко кричал и размахивал руками, а Санек отрицательно мотал головой. Наконец они зашли в палатку и чуть позже оттуда вышел Санек, неся два больших ящика, поставленных друг на друга.

- "А где игрушки?" - спросил Григорий, едва Санек поставил ящики на землю.

- "Порядок. Я их на пиво поменял!".

Глава 2

На автовокзале трое новых друзей нашли автобус, идущий в Боснию и сели на него. Двери закрылись и автобус тронулся. Вскоре он выбрался из города и за окном замелькали ухоженные поля и сады, опрятные ласкающие глаз двух- и трёхэтажные частные домики. Санек с Григорием сидели на заднем сидении и пили пиво. Владимир от пива отказался, заявив, что он будет вести здоровый образ жизни. Через несколько часов они подъехали к боснийской границе. В автобус вошли югославские полицейские и проверили у всех документы. Автобус переехал через реку Дрина, и в него опять вошли полицейские, в точно такой же форме. Это была полиция Республики Сербске. В Боснии уже чувствовалось дыхание войны. Вдоль дорог также стояли двух- и трёхэтажные домики, только многие из них были разрушены, а на дороге было пустынно.

- "Почему нет машин?" - обратился Григорий к пожилому сербу рядом с собой.

- "Нема бензина, санкции! - серб показал на взорванный мост через реку. - Авьён амерички бомбордовали".

К вечеру добрались до города Хан-Пёсек, где размещался главный штаб Войска Сербского. В штабе их встретили радушно, отвели в столовую и разместили на ночь в касарие (по-русски - казарма). Наутро они снова двинулись в путь и к полудню доехали до города Пале, который считался столицей Републике Сербске. Они должны были явиться в штаб Сараевско-Романийского корпуса, который находился в местечке Луковицы. До него было всего тридцать километров, но дорога хорошо просматривалась мусульманами и постоянно обстреливалась из всех видов оружия.

На следующий день в Луковицы шла машина военной полиции, она и взяла трёх друзей. Чем ближе они приближались к опасному участку, тем отчётливей слышалась канонада. Ухали тяжёлые миномёты, трещали автоматные и пулемётные очереди. Когда они достигли отрезка пути, который простреливался, водитель нажал на газ, и машина понеслась со скоростью 100 км/час. С правой стороны вдоль дороги тянулся сплошной забор из досок и брёвен. Он скрывал от противника то, что творилось на дороге. Время от времени попадались опорные пункты, где сидели и стояли сербские ратники, некоторые из них вяло постреливали в сторону мусульман.

- "Тамо мусульмане, Сараево!" - сказал водитель, кивнув в сторону забора.

- "Это значит, мы на передовой?" - спросил Григорий.

- "Исто, сидэ положай," - подтвердил водитель.

Неожиданно метрах в 100 впереди разорвался снаряд, подняв огромный столб земли, но водитель и ухом не повёл. Не сбавляя скорости он подъехал к дымящейся воронке и лихо объехал её. Со стороны мусульман заговорило несколько пулемётов.

"Пуцают!" - сказал водитель спокойно. Они миновали опасную зону, и водитель сбросил скорость. Вскоре машина подъехала к штабу. У входа за столом сидел дневальный, по коридорам сновали люди, все они были сильно возбуждены.

- "Мы русские добровольцы, там треба пуковника Крисмановича," - обратился Григорий к дневальному. Ответа он не услышал - в следующую секунду во дворе с оглушительным грохотом разорвался снаряд, со звоном полетели выбитые стёкла, сверху посыпалась штукатурка. Не успел Григорий сообразить, что произошло, как рядом рванул ещё один и наступила тишина. Он огляделся по сторонам - на полу, вперемешку лежали люди. Полковники и капитаны, майоры и рядовые войники, они лежали на полу и не спешили подниматься. Немного выждав люди стали вставать с весёлым шумом, отряхивая себя и подшучивая друг над другом. Из под стола вылез бледный как мел дневальный.

- "Нам треба пуковника Крисмановича, мы русские добровольцы," - повторил свой вопрос Григорий.

- "Путуйте право, четвёртая соба слева".

Трое друзей направились в указанном направлении. За спиной слышались одобрительные возгласы сербов: "То е русы!", "Сви русы добры борцы, не имают страх!", "Люты, пуне люты!",

- "Кажется, это они про нас, - сказал Владимир. - Они думают, что мы герои, а мы просто не успели понять, что происходит, три раздолбая!".

- "Не мужики, нам надо научиться ловить мышей, иначе хлопнут, как куропаток!" - воскликнул Санек.

Полковник Крисманович, не задавая лишних вопросов, тут же отправил троих добровольцев на склад за обмундированием и оружием. Склад находился в подвале соседнего здания. Пожилой серб-каптёрщик долго возился с ключами, наконец открыл массивные двери, скрылся за ними и через минуту вынес друзьям три автомата.

- "Садо путайте на проходную к шлакбауму, тамо чекайте двадесят минут, за вами припутают и отведут на положай".

- "То есть как это, прямо вот так сразу - на передовую?" -удивился Санек.

- "Исто!" - подтвердил каптёрщик.

- "Только вот с этим и больше ничего? - Санек потряс в воздухе своим автоматом. - А где запасные рожки, а подсумки, гранаты, каски, лифчик, бронежилеты, где обмундирование наконец?".

"Нема!" - развёл руками каптёрщик. "Как это нема, когда должно быть?".

Старый серб тяжело вздохнул и распахнул двери своего склада: "Поглядай!".

Перед нами предстало огромное помещение, вдоль стен которого тянулись деревянные стелажи. Стеллажи были пустыми, только у стены в углу стоял десяток карабинов СКС, и на полу лежал старый немецкий пулемёт МГ-34, времён Второй мировой войны.

- "М-да! - произнёс Григорий. - Стратегические запасы Войска Сербского!".

Тем временем серб внимательно посмотрел на обувь Александра. Александр был обут в кроссовки, сильно стоптанные и побитые. Серб покачал головой: "Треба тражичь," . - И он указал на кучу обуви, сваленную в углу. Это была обувь бывшая в употреблении, тем не менее Санек сумел найти себе пару ещё крепких ботинок с высоким голенищем. Владимир с Григорием от поисков отказались. Ещё Санек нашёл широкий ремень с двойной портупеей, тоже бывший в употреблении.

Чуть позже они уже были на проходной и поджидали провожатого. Григорий вынул из сумки свой камуфляж и принялся облачаться в него. Владимир сделал то же самое. Санек смотрел на них с завистью.

- "Александр! - обратился к нему Владимир. - Я с собой взял двое брюк, толстые и тонкие, одни из них твои".

"А я дарю тебе камуфляжную рубашку, примерь," - сказал Григорий.

- "Ну спасибо, вы просто благодетели, - воскликнул Санек. - Кстати, а как же ты без рубашки?".

- "А у меня тельняшка есть, как раз под камуфляжной курткой будет даже ничего".

- "Ты случайно не в десанте служил?".

- "Нет, но я прошёл на байдарках по порожистым рекам и озёрам нашей необъятной страны, тысячи километров. Один раз даже пересёк Белое море, так что имею право носить тельняшку".

Когда все трое переоделись, Григорий одобрительно оглядел себя и товарищей и воскликнул: "Ну вот, теперь мы хоть на воинов стали похожи".

Тем временем с КПП подошёл серб, которого они ждали, он поздоровался и они двинулись на положай. До передовой линии было недалеко, всего лишь триста метров. Они двигались через какую-то разбитую фабрику быстрым шагом, гуськом друг за другом. Неожиданно их проводник остановился. Перед ними лежало открытое пространство.

"Бырзо бежи и чувайся," - сказал провожатый. Он немного подождал, затем сорвался с места, пересёк открытое пространство и прыгнул в окоп Григорий, Владимир и Санек по очереди проделали то же самое.

Перед тем, как двинуться дальше серб предупредил: "Ни смиеш выглядать, ни смиеш причать муслиман су близу". И они двинулись по ходу сообщения. Окоп был неглубокий и идти приходилось согнувшись в три погибели. Время от времени над головами с жужжанием проносились пули, в одном месте проводник остановился и, наклонившись к уху Григория, прошептал: "Муслимане 10 метров! - и серб ткнул рукой в правую сторону. - Тамо!". Григорий кивнул, и они двинулись дальше. Окоп привёл их к скверу между двумя домами. Едва они вылезли из окопа, как из подъезда к ним устремилось двое сербов. Сербы внимательно оглядели вновь прибывших но, едва они увидели нашивки на рукавах, и их суровые лица дрогнули, на них засияли улыбки.

- "Русы, добровольцы!". "С нами русы!" Из домов стали вываливать другие сербы.

- "Русы, братушки, код нас, дошли!".

Владимира, Григория и Александра обнимали, хлопали по плечам и по спинам. Им что-то с жаром объясняли. Особенно нравились сербам их нашивки. Изобретённые демократами с целью поглумиться над Русской Армией, они оказались очень кстати в Боснии. Дело в том, что сербы, чтобы отличать своих в бою, нашивали себе на рукав три полоски в виде своего знамени: красную, синюю и белую. Поэтому русская нашивка с изображением русского стяга сразу же говорила, на чьей стороне воюет её владелец. Надпись "Россия" сразу же объясняла, почему стяг перевёрнут. Слова "Вооружённые силы" были окончательным и исчерпывающим дополнением.

Как только прошёл первый восторг, сербы повели троих друзей в подъезд. Они прошли через две комнаты, усыпанных каким-то мусором и оказались у стены. В ней были пробиты две бойницы. Григорий глянул в одну из них. Перед ним в двадцати метрах возвышался пятиэтажный дом, там уже были мусульмане. Дом был сильно изуродован осколками и снарядами. Между домами были скверы, заросшие травой. Трава была по пояс, кусты были усыпаны алыми цветами. Ровно посредине стояло три легковых автомобиля, поставленные здесь с начала войны и превращённые теперь в решето. Заросшая детская площадка с ржавыми качелями. Слева простирался знаменитый Сараевский аэродром, а над ним высилась гора Игман.

В 1992 году события в Югославии развивались стремительно. Сначала от Югославии отделилась Словения и почти сразу же за ней - Хорватия. Чуть позже - Босния. Не решив ещё связанных с этим юридическо-правовых вопросов, не создав ни армии, ни полиции, ни административно-правовой структуры государства, главари этих новых образований в спешном порядке принялись изменять состав населения в своих вотчинах, естественно, в сторону уменьшения сербов. Решали они эти вопросы без затей. Сербов просто резали. Особенно старались в землях, которые исторически были исконно сербскими, и где сербов было подавляющее большинство. ЦРУ и другие шпионские банды западных стран готовились к этому давно. Много лет они вели подрывную деятельность против Югославии. Пользуясь поддержкой еврея Тито и иже с ним, других коммунистов, они создавали тайные склады оружия, отряды боевиков, не скупясь, снабжали деньгами разные партии и движения. Вся эта огромная, скрытно проделанная работа дала свои страшные всходы в 1992 году. Варфоломеевская ночь во Франции меркнет по сравнению с тем, что испытали добродушные сербы в конце XX века. В городах Сребренница, Жепа, Горожда и многих других сербов не просто убивали, а убивали с сатанинской жестокостью. Детей и женщин, перед тем как умертвить, изуверски пытали. Вырывали раскалёнными клещами у женщин груди, выкалывали глаза, ломали позвоночник, вырезали детей из чрева ещё живых женщин, заливали лицо расплавленным свинцом. Мусульмане воскресили давний обычай - сажание на кол. Человек проткнутый снизу тонким колом определённым образом, продолжает живьём висеть на колу иногда до двух суток. В общем общечеловеческие ценности внедрялись в Сербии в самом полном объёме.

Впрочем, видимо события стали развиваться слишком стремительно, не так, как просчитывали западные общечеловеки, творцы нового мирового порядка, поэтому произошла некоторая несогласованность в действиях. В некоторых городах и местностях уже шла резня, а где-то было тихо и спокойно. Там, где ещё было спокойно, сербы не стали ждать, когда очередь дойдёт и до них и взялись за оружие. Дело в том, что помимо регулярной армии в Югославии были ещё батальоны территориальной обороны. Оружие этих частей было почти в каждом городке, в каждой крупной деревне. Его-то с успехом и захватили сербы, создавая свои отряды самообороны. В городе Ярогатица и в ряде других мест сербы буквально на считанные часы опередили мусульман. Подразделения Югославской армии в некоторых местах были деморализованы и разоружены боевиками мусульман и хорватов. В других местах, где во главе частей стояли решительные и толковые офицеры, они сумели пресечь все поползновения националистов и имеющимся у них оружием вооружить отряды сербов. Началась гражданская война. Вначале сербы действовали разрозненными отрядами, позднее руководители сербских общин и скупщин, которые управлялись сербскими областями, объединились в государство - Республику Сербскую, а отряды самообороны - в Войско Сербское. На землях, которые формально входили в Хорватию, было образовано государство Сербская Краина. Хорваты и мусульмане также свели все свои бандитствующие отряды в единое целое, образовав две армии - хорватскую и мусульманскую. Соединённые Штаты и европейские страны НАТО, не жалея денег и средств, принялись в спешном порядке вооружать эти новые армии самым современным оружием. Тысячи натовских офицеров были направлены в Югославию в качестве советников и для подготовки и обучения мусульманско-хорватских бандитов. Во многих крупных городах Европы открылись конторы по вербовке наёмников. Уголовное отребье всех мастей устремилось широким потоком в хорватскую и мусульманскую армии.

Каждый наёмник получал по 3500 долларов в месяц. Сербы изнемогали в неравной борьбе. Противник имел подавляющее превосходство в вооружении и численности, но правда отличался низкими моральными качествами. Сербы поставили под ружьё всё мужское население, от мала до велика, но даже после этого на одного сербского воина приходилось по четыре вражеских солдата.

Население города Сараево до войны составляло 600 000 человек, из них сербов было 200 000. Сербы в основном жили на окраинах и в прилегающих окрестностях. То же самое было и в других городах. Сербы проживали в сельской местности. Это объясняется тем, что во время Второй Мировой войны немцы руками мусульман и хорватов истребили несколько миллионов сербов, в основном в городах. Погибла большая часть сербской интеллигенции, врачи, инженеры, учителя, а их места после войны заняли мусульмане и хорваты. Всё происходило точно так же, как в России после революции, когда еврейское ЧК уничтожало в первую очередь интеллигенцию, выкорчёвывало интеллект нации, а их места занимали евреи. В Югославии коммунист Иосип Броз Тито всё это тоже одобрял и поддерживал. Разглагольствуя об интернационализме и равенстве, коммунисты втихаря продолжали политику фашистов: сербов постепенно вытесняли из крупных городов в деревни. Сложная система льгот и привилегий давала муслиму, хорвату или албанцу преимущество при поступлении в ВУЗы. Точно как и в СССР, где любому ублюдку из какой-нибудь Чечни или Дагестана, Молдавии или Удыгеи, Туркменистана или Казахстана было гарантировано самим правом рождения преимущество перед русским при поступлении в ВУЗ или даже аспирантуру.

В Сараево заранее были созданы тайные склады оружия, численность мусульманских боевиков равнялась 25 000, так называемые зелёные береты. Сигналом для выступления послужил расстрел сербской свадьбы. Жениха, невесту, их родителей и гостей убили прямо на ступеньках православного храма. После этого начались массовые убийства в самом городе. Зелёные береты действовали решительно и безжалостно. В центре города находились казармы имени Маршала Тито. Воинская часть размещённая в этих казармах была окружена и скована боевиками. Командованию этой части было предложено покинуть город, при этом мусульмане обещали беспрепятственный выход, но как только воинская колонна покинула военный городок, она была безжалостно расстреляна. После этого мусульмане распоясались окончательно и началась настоящая вакханалия. Спасаясь от озверевших фанатиков, сербы бежали на окраины, туда, где подавляющее большинство составляли сербы. Вокруг города население также было сербским, там же находилось несколько крупных воинских частей, где офицеры были сербами. Более того, Сараево лежит на дне котловины, а вокруг него возвышаются горы, с которых прекрасно просматривается и простреливается весь город. Котловина оказалась у мусульман, а горы - у сербов. Сказался "военный гений" американских советников, заранее тщательно подготовленная и просчитанная операция была скомкана из-за их вопиющего непрофессионализма. Давно известно, что воин всегда занимает господствующую высоту, а бандита - всегда тянет в тёмные лощины. Как только сербы вооружились, разобрались по отрядам и наладили взаимодействие, вопрос о взятии Сараево уже не стоял. Кольцо вокруг мусульман стало сжиматься. Медленно, но верно сербы освобождали квартал за кварталом, улицу за улицей, и не уйти бы мусульманским убийцам от справедливого возмездия, если бы к ним на помощь не пришли американские и европейские общечеловеки. На весь мир раздались вопли и завывания о сербских зверствах, о сербском фашизме, о том, что сербская агрессия угрожает безопасности всего человечества. Профессиональные манипуляторы людским сознанием с экранов теле-ящиков без устали обвиняли сербов в самых немыслимых преступлениях. ООН и НАТО предъявили сербам ультиматум - прекратить наступление, отвести от города тяжёлую технику и передать войскам ООН Сараевский аэродром для доставки продовольствия "мирному" населению города. За аэродромом высилась гора Игман, за которой лежали земли, захваченные мусульманами. Сербы овладели Игманом после жестоких и кровопролитных боёв. Гору также потребовали отдать "миротворцам" ООН, как знак доброй воли. Так собственную военную бездарность компенсировали мировым давлением. Сербы вынуждены были выполнить все эти требования, и тут же на сараевский аэродром целыми косяками полетели натовские самолёты. Они везли "мирному" населению города танки и ракетные установки залпового огня, тяжёлые орудия и управляемые ракеты, ну и всякую мелочь, вроде винтовок, автоматов, гранат и патронов. Гору Игман "миротворцы" ООН на следующий же день после ухода сербов передали мусульманам, тоже видимо в знак "доброй" воли. "Добрая воля" общечеловеков позволила мусульманским бандитам в Сараево получить отдушину, через которую они могли общаться со своими подельниками, захватившими другие земли в Боснии. Труднее пришлось мусульманам в городах Горажда, Сребренница и Жепа. Эти города были полностью окружены сербами. И здесь сказались низкие боевые и моральные качества мусульманского воинства и полная военная бездарность их американских советников и командиров. Но муслики и там унывали недолго, "миротворцы" ОН быстро наладили их снабжение оружием и всем необходимым через сербские земли. Всё это ещё раз подтвердило истину, что американцы всегда стараются играть по ими изобретённым правилам, где выигрыш противной стороне не светит ни при каких условиях.

Главарём у мусульман, вернее председником, был некий Алия Изетбегович, в прошлом офицер войск СС и военный преступник. Во время второй мировой войны он служил в мусульманской дивизии "Ханджар" ("Кинжал" в переводе на русский), возглавлял детский концлагерь в местечке Осиневец, работал в молодёжной фашистской организации. К власти он естественно пришёл путём демократических выборов. Алия обещал, что как только он станет председником, то сразу решит сербский вопрос и слово своё сдержал. Уцелевшие после резни сербы были отправлены в концлагеря, дети, отнятые у родителей в детские дома, где им делали обрезание и воспитывали в мусульманском духе, чтобы вырастить из них новых янычар. Молодых и красивых девушек - в публичные дома.

Глава 3

Григорий, Владимир и Александр двигались по полу тёмным комнатам. Впереди шёл серб по имени Ниделько. Ниделько знакомил русских с сербской обороной. В одной из комнат они увидели массивный пулемёт ДШК, бойница перед ним была закрыта досками. Ниделько кивнул на пулемёт и сказал: "Ни смиеш пуцать, пока нет муслиманского напада".

- "Уразумел. Значит огонь из него можно открывать только в случае наступления противника?".

- "Да, да, сигурно!" - кивнул Ниделько. Они двинулись дальше. В других местах в стенах также были устроены бойницы, возле них лежали готовые к бою пулемёты.

- "Здесь тоже нельзя пуцать?" - спросил Григорий.

- "Иста, треба чекать напад".

Григорий заглянул в бойницу, перед ним была обширная комната, в противоположном конце которой было окно. Ствол пулемёта смотрел как раз в это окно. Окно резко ограничивало пулемёту сектор обстрела, но зато попасть в огневую точку было непросто. Стена, в которой была пробита бойница, была дополнительно укреплена мешками с песком.

"А ведь её, пожалуй, и гранатомёт не возьмёт," - сказал Владимир.

"Да, сербы умелые ребята." - подытожил Санек. Они прошли ещё немного, в соседних комнатах были устроены точно такие же пулемётные точки. Сектора обстрела всех этих пулемётов пересекались, дополняя и усиливая друг друга, в случае атаки противник был бы встречен просто шквалом огня.

- "Да, хитро придумано! - произнёс Санек, как бы размышляя вслух. - Небось у них тут ещё и минные поля есть, слышь, Ниделько?".

- "Мина има, има пуно!" - и Ниделько принялся подробно рассказывать, где и как расположены минные поля. Григорий тем временем глянул в очередную бойницу, перед ним в двадцати метрах по-прежнему возвышался дом, занятый мусульманами. За ним всего лишь через семьсот метров были опять сербские укрепления, сербам достаточно было бы сделать навстречу друг другу по триста пятьдесят шагов, и мусульмане были бы отсечены от аэродрома и полностью окружены. Мусульманские укрепления были спереди, были и справа. Сзади был дом, занятый сербами, а за ним стояла школа, занятая мусульманами. Таким образом, укрепление, куда попали три наших героя, было окружено противником с трёх сторон. Раньше вся эта местность была в руках у мусульман, потом Войске Сербское после упорных боев освободило эти дома, в том числе и школу, но школу не заняли. Сербские командиры стали спорить, кто должен её оборонять. Дело в том, что в каждом подразделении была нехватка людей. Пока сербские начальники выясняли и обсуждали, школу заняли мусульмане. Теперь она глубоко вклинивалась в сербскую оборону и доставляла сербам массу неприятностей. В школе распологалось подразделение специальной бригады, специальцы Викича. Это было одно из лучших ударных подразделений мусульманской армии.

Ниделько провёл русских добровольцев по всей линии обороны, подробно рассказывая, где и как расположены минные поля.

-"Да-а! - произнёс Санек, когда Ниделько закончил. - Их тут не просто много, а их тут, как у суки блох". Он неприятно поёжился. Тем временем они вышли из дома и стали на улице. Между домами с той стороны, где были мусульмане, тянулась стена, сложенная из бетонных плит. Над стеной на уровне верхних этажей от дома к дому тянулись верёвки, на которых висели старые одеяла и покрывала. Они защищали от снайперов, не позволяя противнику стрелять прицельно. Двое сербов подкрались к пролому в стене и один из них обращаясь к специальцам, засевшим в школе, крикнул: "Эй, мусли, с нами русы!". В ответ застрочил мусульманский пулемёт. Сербы со смехом отскочили от пролома. Едва пулемёт замолк, как с другого конца здания раздался опять крик: "Эй, мусли, с нами русы!". На этот раз ударило сразу несколько пулемётов и автоматов, специальцы явно нервничали.

-"Ты погляди, как они их дразнят, - сказал Санек. - Похоже, они мусликов пугают нами".

Обстрел продолжался несколько минут, но едва наступила тишина, как все сербы, что были на позиции, дружно крикнули: "Мусли, с нами русы!"

Мусульманская линия буквально взорвалась от пулемётных и автоматных очередей, сербы тут же ударили в ответ. Со страшным грохотом в дом угодило сразу несколько вражеских снарядов. Друзья едва успели укрыться в подъезде, как во дворе стали рваться мусульманские мины. В ответ заговорила сербская артиллерия, перестрелка становилась всё ожесточённей и яростней. С визгом проносились над головой ракеты и рвались густо там в тылу, ухали мины, со страшным грохотом взрывались снаряды. Это продолжалось около часа, наконец перестрелка стала стихать и вскоре прекратилась. Но едва наступила тишина, как сербы снова дружно крикнули: "Мусли, с нами русы!". Тишина была им ответом. "Мусли, с нами русы!" - снова раздался победный клич сербов. "С нами русы! С нами русы!" - эти слова летели от окопа к окопу вдоль всей линии противостояния. Сербы подхватывали их и передавали дальше, как боевой клич. Мусульмане молчали.

- "Сломали уродов! - сказал Григорий, отходя от бойницы и перезаряжая свой автомат. - А я и не знал, что мы такие крутые, кто бы мог подумать! Уважают гады!"

- "Выходит, быть русским - великая честь," - произнёс Владимир.

В нескольких комнатах сербы устроили что-то вроде казармы. Из брошенных квартир понатаскали различную мебель, диваны, кушетки, двуспальные кровати, мебельная стенка из редкой породы дерева, где теперь вместо посуды лежали патроны, гранаты и автоматные рожки. В углу стоял телевизор. Григорий повернул выключатель, и на экране появилось женское лицо, это была ведущая мусульманского телевидения.

- "... Сегодня на помощь сербским агрессорам в Сараево припутывала рота русских наёмников. Все эти плаченники в прошлом являются злочинцами и криминальцами, за многими из них тянется кровавый след по всему миру. В районе Добрыни русска чета пошла в напад. - девица исчезла, и на экране появились улицы Сараево. Трое друзей увидели дом, где они сейчас находились, но только с мусульманской стороны. Съёмка была сделана в разгар дневной перестрелки, строчили пулемёты, ухали мины, один за другим в дом угодило два мусульманских снаряда, разворотив часть стены. Смотрелось это очень впечатляюще. Потом стали мелькать кадры мусликов в разных позах. Муслик, стреляющий с колен, муслик, стреляющий из положения лёжа, муслик, бросающий гранату и, наконец, целая куча мусликов, куда-то бегущая. -

...После упорного боя, который длился около часа, наши храбрые бойцы отбили жестокий напад. Вся чета русских плачеников уничтожена". - На экране появились снятые крупным планом тела убитых в камуфляжной форме. - "Так бесславно закончился бой для русских ратных злочинцев".

- "Поздравляю вас, господа! - сказал Григорий. - Вы все уже уничтожены".

- "Какая досада, - сказал Санек. - Так быстро, что даже повоевать не дали. Ну ничего, мы воскреснем, как птицы феникс из пепла".

- "Забавное у них телевидение, ну прямо как у нас, один в один".

Глава 4

Григорий сидел возле бойницы и напряжённо всматривался в ночную темноту. Он был на посту, или, как говорили сербы, на страже. По-прежнему в 20-и метрах перед ним возвышался дом, занятый мусульманами, от ветра скрипели ржавые качели, и шелестела высокая трава. Григорий прислушивался к этим звукам, пытаясь распознать в них что-либо подозрительное. Враг был рядом, всего лишь в двух десятках метров притаились его часовые. Григорий не видел, но чувствовал, ощущая их враждебное присутствие. Медленно и напряжённо тянулось время. С тех пор, как они приехали в Сараево, прошёл уже месяц, но Григорию казалось, что прошла уже целая вечность, он потерял счёт дням, они все были однообразны и похожи друг на друга. Сутки делились на промежутки времени, когда он нёс стражу у бойницы и часы отдыха, когда он смотрел телевизор или играл в шахматы с друзьями. Отправляясь на войну, Григорий мысленно готовился к лихим атакам, к жестоким и кровопролитным боям, но вместо этого каждую ночь он сидел возле бойницы и до рези в глазах в полной тишине всматривался в ночную темень. Это была изнурительная, изматывающая позиционная война в городских условиях - один из самых сложных видов боевых действий, когда пристрелян каждый клочок земли, полным-полно мин, и с каждым днём противники совершенствуют свою оборону, делая её всё более и более изощрённой.

Было тихо, но Григорий знал, что достаточно лишь чихнуть, и к тебе тут же прилетит граната, пущенная из гранатомёта, или ударит автоматная очередь. За спиной почувствовалось чьё-то дыхание. Григорий обернулся, перед ним стоял улыбаясь Санек. Не говоря ни слова, Григорий уступил ему место у бойницы и, осторожно ступая, двинулся по коридору.

Дойдя до своей комнаты, не раздеваясь он плюхнулся на огромную двуспальную кровать и тут же уснул.

Утром следующего дня мусульманское командование решило перейти в наступление и разорвать кольцо сербов, сжимавшее их почти со всех сторон. По всей линии загрохотала канонада, мусульмане открыли огонь из всех видов оружия. Сербы лениво отвечали им из автоматов, явно пытаясь убедить противника в своей слабости, но муслики всё же не спешили идти в атаку и продолжали прощупывать сербскую оборону огнём. Так продолжалось два дня, на третий муслики всё-таки решились и предприняли наступление на Илиджу. Илиджа находилась напротив того места, где были трое друзей.

Григорий и Владимир сидели за крупнокалиберным пулемётом ДШК, готовые в любую минуту открыть огонь, всего лишь в 700 метрах от них шёл жестокий бой, а здесь было тихо. Рядом, возле бойницы, сидел Санек и мастерил себе лифчик из старой плащ-палатки. На своих боевых местах застыли сербы. Отчётливо доносились разрывы снарядов, трещали автоматы, рвались гранаты. К вечеру бой прекратился, несмотря на отчаянные усилия муслики не смогли продвинуться ни на метр. Наутро на фронте наступило затишье. Было утро, ярко светило августовское солнце. Григорий сидел у пролома в стене и наблюдал за окном, расположенным на пятом этаже в доме напротив. Это окно давно уже было на подозрении. По всей видимости, именно оттуда время от времени постреливал мусульманский снайпер. Друзья караулили его уже неделю. Григорий глянул на часы, было девять утра, от долгого сидения в одном и том же положении у него затекли ноги. Он хотел уже изменить позу и сесть поудобней, как вдруг в окне мелькнула чья-то тень. В следующую секунду Григорий вскинул автомат, заранее заряженный трамблоном, и выстрелил. Трамблон угодил точно в окно, раздался оглушительный взрыв, через мгновение Григорий уже катился вниз по лестнице. Запоздало затрещал мусульманский пулемёт, где-то в верхних этажах рванула мусульманская граната. "Идиоты, я же не оттуда стрелял," - подумал он. На первом этаже его ожидал Владимир.

- "Ну как?" - спросил он.

- "Убил гада!"

- "А может..."

- "Никаких может! - перебил Григорий. - Тень в окне я видел отчётливо".

- "Ну слава Богу, а то я уже засомневался, не померещилось ли мне".

- "Точно замочил!".

- "А гранатомётчик их откуда бил, не обратил внимания?".

- "Откуда-то снизу".

- "Ничего, мы его тоже прищучим," - сказал Владимир, повеселев.

- "Русы! - в дверном проёме появился серб Ниделько. -Вас тамо тражут".

- "Кто это нас ищет?".

- "Тамо," - и Ниделько заговорчески улыбнулся.

Они выскочили на улицу и уведели, как к их подъезду шли пятеро крепких парней. Трое были одеты в новенький сербский камуфляж, двое других - в полевую офицерскую форму Советской армии.

- "Мужики!" - радостно крикнул Григорий, бросаясь навстречу. Владимир последовал за ним. Из домов высыпали сербы.

- "Русы припутывали!"

- "До нас ещё русы долазили!" - слышались радостные возгласы.

После первых бурных объятий и приветствий вновь прибывших повели в комнату, где располагалась казарма. Двое были кадровыми офицерами: Сергей - выпускник Донецкого военно-политического училища, за что сразу же получил прозвище "Комиссар", Юрий - из Белоруссии, старший лейтенант войск ПВО. Олег Бондарец, молодой парень из Киева. Андрей, студент из Москвы, и Пётр, 25-летний парень из Москвы со светлыми русыми волосами и тёмно-синими, как морская волна глазами, а может быть даже голубыми. Таких глаз Григорий никогда не встречал в жизни, и он с удивлением смотрел на молодого парня. Пётр сидел в углу и скромно молчал.

- "Где-то я его видел," - подумал Григорий, но вспомнить так и не смог. Он судорожно напрягал свою память, но всё было тщетно. - Нет, определённо я его где-то видел". Он стал внимательно наблюдать за парнем.

Тем временем сербы открыли несколько банок консервов и принялись угощать вновь прибывших. Пётр был среднего роста, обычного телосложения и поначалу не произвёл впечатления сверхсильного человека, но присмотревшись к нему Григорий увидел, что движения у него чётки, необычайно отточены и ловки. Было ясно, что парень был хорошо тренирован.

"Ты случайно спортом не занимался?" - спросил его Григорий.

"Ну так, немного," - ответил Пётр.

- "А каким?" - не унимался Григорий.

- "Ну конным".

Неожиданно Григорий вспомнил - "Точно он!".

- "Слушай, а это не про тебя ли год назад передача была? Ты больную лошадь спас",

Пётр окончательно засмущался, мгновенно покраснел и часто-часто замигал своими красивыми глазами. С детства он любил коней, лихих, стройных скакунов и мощных тяжеловесов. Впрочем, любил он и кошек и собак и птиц, это был добрый, открытый, излишне наивный и доверчивый человек. Из-за своих прекрасных душевных качеств он много раз обжигался, то и дело наталкиваясь на злых людей, но всё равно не менялся. В юности он увлекался конным спортом и вскоре стал мастером спорта. Ему уже было за двадцать, когда однажды зимой в лесопарке он наткнулся на больную лошадь. Стояли лютые, трескучие морозы и лошадь умирала, на тощих боках от голода у неё выпирали рёбра, ноги уже не держали и она лежала на боку. Она принадлежала какому-то конному хозяйству. Расчётливые хозяева посчитали, что невыгодно кормить и содержать больное животное и выгнали лошадь на улицу. Пётр не мог пройти мимо и взял лошадь к себе домой!!! В двухкомнатную квартиру!!! Когда лошадь окрепла, он пристроил её в какое-то конно-спортивное хозяйство. Телевизионщики, узнав об этом, сняли о Петре телепередачу и выпустили в эфир. Теперь Пётр приехал воевать в Сербию потому, что считал сербов своими братьями.

В углу затрещал полевой телефон. Ниделько взял трубку и послушав, сказал:

"Сюда ещё один доброволец идёт, встречайте".

Всей толпой они высыпали на улицу и увидели приближающегося человека. Он был высокого роста, широкоплечий, с косой саженью в плечах. Ему было жарко и сняв рубашку, он нёс её в руке. В другой руке он нёс пулемёт Дегтярёва, причём с такой же лёгкостью, как и рубашку. Играли на солнце его чудовищные мышцы. Волосы были светлые, лицо суровое, как будто высеченное из камня. Он шёл уверенной, могучей, твёрдой поступью, слегка вразвалочку, и во всём его облике, в каждом движении, в каждом шаге чувствовалась такая мощь, такая сила воли и духа, что Григорий невольно залюбовался.

- "Витязь, - подумал он. - Русский витязь".

- "Да это же Медведь! - воскликнул Юрка. - Медведь-уничтожитель, я его по Приднестровью знаю. Он на Кицканском плацдарме ротой командовал. Эй, Влад!" - и Юрка рванулся навстречу. Влад остановился, строго посмотрел на Юрку, и вдруг его суровое лицо дрогнуло и расползлось в широкой добродушной улыбке. Он обнял Юрку, похлопал по плечу так, что Юрка с трудом удержался на ногах, а потом обратился к остальным: "Здорово, мужики, принимайте в товарищество". На вид ему было лет 30-35. Тут взгляд его упёрся в Андрея, и улыбка мгновенно исчезла с его лица: "И ты здесь?".

- "Мир тесен," - сказал Андрей.

- "Хвост тебе ещё не отрубили".

- "Как видите, Владислав Юрьевич".

Чуть позже они сидели в комнате, ели консервы и пили крепко заваренный чай. Когда Андрей вышел, Григорий обратился к Владиславу: "Слушай, ты извини, вообще-то это ваше личное дело, а с другой стороны нам воевать вместе, поэтому скажи - что у вас с Андреем?".

- "Да в общем-то ничего, - сказал Влад. - Я одно время преподавал у них в институте, а он был моим студентом. У него голова золотая, он просто гений. Какие программы составлял, программист просто от Бога. Всё было хорошо, Андрюшу оставили на кафедре и прочили ему большое научное будущее, но началась перестройка и Андрюша сдвинулся на деньгах. Решил открыть своё дело и открыл. Набрал заказы и стал лечить компьютеры. Знаешь, есть такая вещь, как компьютерный вирус. Так вот Андрюша составлял профилактические программы, ну и прогонял их. Слава о нём росла и заказы посыпались со всех сторон, ну и деньги тоже. Но вскоре ему показалось этого мало и Андрей стал составлять такие программы, которые излечивали компьютеры от одного вируса и тут же заражали другим. Причём другой появлялся не сразу, а немного времени спустя, скажем, через пол годика. И люди опять шли к Андрею и опять платили ему деньги, и он опять излечивал компьютер и... снова заражал. Дальше больше, его вирусы, как живые существа могли мутировать, изменять свои свойства, могли размножаться. Список его клиентов, а точнее жертв, рос с каждым днём, деньги текли к нему уже рекой. Правда грабил он в основном новых русских, тех, у кого папа с мамой - господа государственные преступники и разворовали всю страну. Простых людей Андрюша не обижал. Кончилось всё тем, что его фокусы с программами в один прекрасный день всплыли, а поскольку среди его клиентов было очень много влиятельных людей, то на него была объявлена настоящая охота. Как он остался в живых, как его не посадили, одному только Богу известно. Ну институт естественно, по боку, учёба тоже". - Владислав умолк, затем взгляд его остановился на новеньком сербском камуфляже, в который были одеты Олег и Пётр, и он спросил: "Откуда у вас эта прелесть?".

"А это нам капитан Гайворон, командир Касиндольского батальона выдал. Мы. когда в Луковицы ехали, то на дороге его машину тормознули, он нас и подвёз до штаба, а перед этим к нему в батальон заехали. Дал нам форму из своих личных запасов. Неплохой мужик. Приехал бы ты на пару часов пораньше, и тебе бы досталось," - сказал Олег.

На следующий день Григория и Владимира вызвали в штаб батальона. В штабе было много всяких начальников, но говорил с русскими один - Александр Петрович. Русским языком он владел в совершенстве, потому, как сам был тоже русским, внук белого офицера, родившийся и выросший в Югославии. Ему было за сорок, кстати, жена его тоже была русская и тоже внучка белых эмигрантов.

В Сербском Войске Александр Петрович возглавлял другий батальон (слово другий, если его перевести с сербского на русский, означает второй, а Петрович - не отчество, а фамилия). На стене висела огромная карта.

- "По донесению нашей разведки, вот здесь, - и Александр Петрович указал точку на карте, - противник завтра перейдёт в наступление. Ваш отряд решено перебросить туда на усиление. Через час вы должны быть готовы. За вами придёт машина. Вам всё ясно?".

- "Так точно!".

"Тогда с Богом, господа!" - и Петрович пожал им на прощание руки.

Меньше чем через час они уже шли по улице, направляясь к месту, где их должна была ждать машина. Две пожилые женщины смотрели на них, стоя на тротуаре. "Русы, - сказала одна из них. - В горы идут".

- "Помогай им Боже," - и женщина перекрестила добровольцев в спину.

На дороге их уже ждала боевая машина пехоты или, как называли её сербы, "Борбено возило пешадье". Вот на этой Борбено возило пешадье наши герои двинулись в путь. Они ехали по пустынной дороге, слева и справа высились горы поросшие лесом. Это были красивые места и русские добровольцы смотрели по сторонам, как завороженные. Сербское войско насчитывало около 100 000 человек и делилось на 9 корпусов. Каждый корпус насчитывал от 8 до 12 тысяч воинов. Корпус в свою очередь делился на бригады от 400 до 1500 человек. Помимо пехотинцев или пешатийцев, как говорили сербы, бригада имела и танковые подразделения и установки залпового огня и артиллерию и миномёты и ракеты и зенитные комплексы. Благодаря своей огневой мощи они обладали большими возможностями для решения различных боевых задач. Войско сербов представляло собой народное ополчение. Его ратники были от 18 и до 80 лет, с разным уровнем подготовки и степенью пригодности для боевых действий. Поэтому войско делилось на две неравные части: обычные подразделения и ударные. В последние брали только добровольцев, самых отважных и лихих сербов, их бросали на самые угрожаемые участки фронта, они шли в наступление в первых рядах, освобождая сёла и города, стояли насмерть в обороне, их невозможно было опрокинуть и заставить бежать, бросая оружие, они всегда бились до конца, а если и отступали, то в полном порядке. Наличие таких частей было очень удобно для сербского руководства, мечта любого полководца - иметь хотя бы один полк, на который можно твёрдо рассчитывать. Но была и оборотная сторона медали. В боевых действиях гибли самые лучшие из сербов, цвет сербской нации, его будущее. Если учесть, что в первую и во вторую мировую войну сербы понесли страшные и невосполнимые потери, был выбит основной генофонд нации, и теперь на полях сражений ложились последние его остатки. Ставя под ружьё всё мужское население сербские власти не подкрепили свои действия соответствующими жёсткими мерами, поэтому все проходимцы и прохиндеи легко смогли избежать воинской службы. Не составляло никакого труда купить медицинскую справку и прикинуться шлангом высокого давления или сесть в автобус и уехать в Белград. Самые ушлые вообще уехали из страны. Особенно много их было в Москве, где они, подвизавшись работать в различные строительные артели, спокойно переждали всю войну. В то время, как лучшие гибли, худшие уцелели, чтобы дать соответствующее потомство.

Помимо стотысячного Войска Сербского было ещё и Войско Сербской Крайны. Оно насчитывало 35 000 человек и делилось на три корпуса. Таким образом 135 000 сербов противостояли 200 000 хорватов и 250 000 мусульман. Боевые подразделения сербов носили забавные названия: тигры, львы, пантеры, белые волки, серебряные волки, волки с Дрины, кобры, гепарды, не войско, а зверинец, зоопарк. У мусульман, правда, было то же самое, но они всё как-то больше пернатыми увлекались: чёрные ласточки, чёрные лебеди, джамильские голуби, ну и всякие там орлы, ястребы, беркуты, одним словом птичник. Видимо их командующий в прошлом был неудавшимся орнитологом.

Борбено возило пешадье доставило русских добровольцев до места, где до войны была станция техобслуживания, а теперь размещался опорный пункт. Дальше предстояло идти пешком 3 километра. Высоту, куда направлялись добровольцы, защищали 10 стариков, самому молодому из которых было 60 лет. "Дидова рать", шутили сербы. Но даже таких подразделений не хватало и линия фронта не была сплошной Русские добровольцы шли гуськом друг за другом, держа оружие наготове. Смеркалось. В этот момент муслики и перешли в наступление. Вдалеке послышались автоматные и пулемётные очереди, взрывы гранат и приглушённые вопли "Аллах акба-а-ар". "Дидова рать" была вооружена всего лишь карабинами СКС, поэтому дав по наступающим несколько залпов, поспешно отступила. Мусульманская рота ворвалась на высоту и тут же была накрыта артиллерийским огнём. Это стреляла их собственная артиллерия. Артиллеристы перепутали время. Пушкари старались вовсю, и снаряды ложились очень густо. Теряя убитых и раненых муслики с визгом бросились врассыпную. Едва обстрел закончился, на высоту поднялся русский отряд. Дымились воронки, валялись убитые и раненые. Григорий спрыгнул в окоп и двинулся по ходу сообщения. На бруствере лежал брошенный мусульманский пулемёт. Он осмотрел пулемёт и переставил его на другую сторону окопа. Вдруг до его слуха донёсся чей-то храп. Григорий прислушился, звук повторился, кто-то храпел в ближайшей землянке. Сквозь прикрытую дверь пробивался свет. Держа автомат наготове, Григорий осторожно приблизился и заглянул вовнутрь. На столе горела свечка, а в углу на деревянной лежанке спал старик. На рукаве у него была нашивка четника и надпись "За краля и отжбину". Это был воин из "Дидовой рати", который благополучно проспал всё это время в блиндаже. Звали его Бошко и было ему 95 лет от роду. Он воевал ещё в Первую мировую войну.

- "Отец, вставай, а то царствие небесное проспишь!" - сказал Григорий. В землянку тем временем вошли Владимир и Владислав-Медведь.

"Проснись, отец!".

Бошко сладко потянулся, открыл глаза и улыбаясь произнёс: "Мне девки снятся, да молодые". Все, кто был в землянке, покатились со смеху, а Бошко тем временем полез в сумку и вытащил огромную бутыль ракии.

- "Сливовница, - сказал он. - Аймо русы сретно". "Не, отец, нельзя. В боевой обстановке...". "Так мы же чуть-чуть".

В этот момент снаружи раздался чей-то испуганный крик: "Э-эй!". Они выскочили из землянки и увидели внизу метрах в 15 на склоне горы стоял человек. При лунном свете хорошо было видно его лицо, оно было искажено от страха.

"Э-э-эй!" - закричал человек дрожащим, срывающимся голосом и почему-то пригнулся и остался стоять в таком положении. "Э-э-эй!" - снова крикнул он и пригнулся ещё ниже. -"Э-э-эй!".

Это был мусульманский разведчик. Дело в том, что как, только мусульмане драпанули с высоты и добрались до своих, на них тут же набросился генерал, руководивший этой операцией. Он кричал и ругался, обвиняя их в трусости и предательстве. Как только они посмели оставить занятую высоту! На довод, что их накрыла артиллерия, генерал ответил: "Ну и что, это же были наши снаряды, идиоты!". Размахивая огромной суковатой клюкой, генерал погнал роту снова вперёд, вернее полуроту, так как в этот момент она насчитывала уже половину от своего первоначального состава, то есть 50 человек. Не дойдя до вершины 150 метров, муслики остановились и решили выслать разведку. Разведчик не дошёл до окопов 15 шагов и, видимо, мужество окончательно покинуло его, и он начал кричать. Чего-либо более бессмысленного трудно было представить, но на войне случается всякое. "Э-э-э-эй!" - закричал он в очередной раз и совсем пригнулся.

- "Што дерёш, четницы су близу!" - неожиданно крикнул Бошко. Муслик глянул на него и лицо его засияло, он спросил: "Зар ваш положай ни пало?"

- "Ни лажут!".

- "О дакле ст?"

- "Из Оловске смо бригаде!" - соврал Бошко, не моргнув глазом.

- "То су наши!" - радостно закричал муслик, подпрыгивая на месте.

- "Наши! Тамо наши!" - вторили ему другие, что залегли внизу и обгоняя друг друга, муслики гурьбой бросились вперёд. Они были уже в 20 метрах от окопов, когда по ним ударили из пулемётов и автоматов. На секунду толпа застыла в недоумении, а потом с криками и визгами бросилась обратно, теряя на бегу убитых и раненых. А свинцовые струи всё хлестали и хлестали вслед убегавшим. Уйти удалось немногим.

Утром они собрали оружие, заодно обыскали карманы убитых в поисках документов. Найдя какие-либо бумаги, не разбирая, их клали в карман, а всё остальное выкидывалось на землю. Чего там только не было - порыться в карманах мусульманина, это всё равно, что заглянуть в лавку старьёвщика. Перламутровые чётки, пилочки для ногтей, какие-то щипчики, маленький томик корана, пакетик с кофе в зёрнах, пакетик сахара, кофемолка, чашечка, разноцветные тряпочки и обязательно солидный кусок ваты, мыла и флакон одеколона. Санек, недоумевая, смотрел на всё это барахло.

- "Не пойму, - сказал он. - Зачем им вата в таком количестве?".

- "А ты разве не знаешь? - спросил Владимир. - Если мусульманин идёт до ветра по-большому, то после этого он обязательно тщательно моет себе задницу с мылом и одеколоном. Так повелел их пророк Магомет!".

- "Тогда же не было одеколона!".

- "Ну были всякие там благовония, пахучие масла!".

- "А, гигиену, значит, соблюдают".

- "При чём здесь гигиена, плевал он на гигиену! Его в Мекке обругали и унизили, одним словом опустили. С тех пор Магомет и распорядился, и теперь, если ты только посмеешь оскорбить мусульманина, то он тебе ответит: "У меня жопа чище, чем твой язык!".

- "Тьфу, погань! - выругался Санек. Ох и нечисть. Вот черти-то не нашего бога, право черти!".

На высоту вернулась "Дидова рать" Старики были немало удивлены увидев Бошку живым и слегка пьяным. Весь день они хоронили убитых и восстанавливали разрушенные окопы. Вечером к ним прибыло подкрепление - ещё семеро русских, Борис - майор, лётчик, за Афганистан имел орден Красного Знамени, Павел - тоже офицер, подполковник, был военным юристом. Им обоим уже было далеко за тридцать. Василий и Женя - молодые ребята, не так давно отслужившие в армии. Иван, ещё недавно бывший курсантом военного училища и отказавшийся присягать "незалежной" Украине, и Виктор - морской офицер, в прошлом командир подводной лодки, в чёрной форме, с автоматом, подсумками и морским кортиком он смотрелся весьма живописно, ему было уже за сорок. И Сергей Цхумария, молодой парень-грузин, вернее грузином он был наполовину, мама у него была русская. Сергей уже успел повоевать в Южной Осетии и в Абхазии, штурмовал дворец Гамсахурдии. Фамилию свою он так и не назвал. Дело в том, что Сергей Цхумария по-русски звучит, как Серёжа их Сухуми.

В тот же вечер состоялось всеобщее собрание, на котором решено было выбрать командира. С тем, что нужен старший, все были согласны, но дальше начались сложности - быть начальником не хотел никто. Сначала пытались избрать Медведя, но он отказался наотрез, заявив, что командирством он сыт по горло ещё в Приднестровье. После долгих запирательств решили избрать Виктора. Он тоже отказался, но Санек заявил, что он самый старший по возрасту, а значит самый мудрый. В конце концов его удалось уговорить.

Высота, которую они занимали имела пологую вершину. По ней проходила линия обороны, протяжённостью 200 метров. Справа возвышалась другая высота. Там оборону держали четники воеводы Славки Алексина. Высоту слева занимали пештайцы из Касидольского батальона. Пространства между высотами не защищались никем и были прикрыты лишь минными полями.

Григорий и Санек сидели в землянке и пили утренний кофе, заедая его чёрствым хлебом, что и составляло их завтрак, Дверь открылась и на пороге появился Виктор.

- "Я ознакомился с; вашей обороной, она ни к чёрту не годится".

- "Очень ценное наблюдение," - отозвался Санек.

- "Окопы неглубокие, во многих местах ходы сообщения разрушены, из 10 ДОТов действуют только 2, остальные разбиты, фланги не прикрыты. Нужно всё восстановить, и прежде всего огневую систему".

- "Правильно!" - подтвердил Санек, прихлёбывая кофе прямо из блюдечка.

"Я уже звонил в штаб бригады, обещали прислать машину для рытья окопов, но только через 3 дня, поэтому допивайте кофе и пошли работать!".

- "Чего?" - удивился Григорий, a Санек поперхнулся кофе. - Ты чего, адмирал, сбрендил, здесь же один гравий, его и ломом не возьмёшь, мы уже пытались, - и Санек показал свои руки с мозолями. - И что за спешка, почему нельзя подождать?".

- "Противник ждать не будет!"

- "Ну да, после того, как мы им всыпали, они небось и дорогу сюда позабыли".

- "Или захотят отыграться!".

"Он прав, - сказал Владимир поднимаясь с кровати. - Пошли, мужики".

Они вышли из землянки и дойдя до правого фланга принялись долбить каменистую землю. Недалеко от них стоял крупнокалиберный пулемёт ДШК, на массивной станине лежали цинки с патронами. Пулемёт давно уже не стрелял, у него отсутствовал замок. В ходе боёв высота несколько раз переходила из рук в руки, и пулемёт вместе с ней, как переходящее красное знамя.

Владимир и Григорий работали ломами, Санек лопатой. Возле ДШК работали Виктор и Сергей-комиссар.

- "Вот и выдвигай их после этого на руководящую должность, - ворчал Санек. - Я думал, солидный человек, в возрасте, рассудительный, и на тебе. И чему их только в военных училищах учат. Небось матросов на своей подводной лодке гонял до седьмого пота".

- "Тебя я гонял бы до десятого, попался бы ты мне” - огрызнулся Виктор.

- "Это ещё вопрос, кто бы кому попался. Впрочем ты бы меня всё равно списал на берег в тот же день".

- "А это ещё почему?".

"А потому, что я сплю всегда с открытой форточкой!" Владимир и Григорий прыснули со смеху.

"Ладно, Виктор, - сказал Григорий. - Ты на него не обижайся".

- "Нашёл!" - вместо ответа неожиданно закричал Комиссар. Он наткнулся на металлический ящик, в котором, завёрнутый в полиэтилен, лежал затвор от ДШК. Его тут же вставили в пулемёт и попробовали выстрелить, но пулемёт стрелять упорно не желал.

- "Ничего, заставим," - сказал Комиссар.

- "А ствол. Там же слой ржавчины" - сказал Владимир.

- "Это фигня, одиночным ударим и всё сдерём, будет как новый. Главное затвор заставить работать! - заверил Сергей.

- Вот ты этим и займись".

- "Есть, адмирал!".

Из землянки тем временем вылезли деды. Увидев, что русские работают, они тоже взялись было за лопаты, но им не дали. Старики немного поворчали и смирились. Днём на высоту привезли обед, Кормили в Войске Сербском два раза в день - днём и вечером. Пища состояла из одного блюда, это было очень густое супообразное варево на основе вермишели или фасоли, причём там было всё - и картофель и лук и морковь и свёкла и даже кусочки мяса, но что самое главное, этого варева было много, ели сколько душе угодно Хлеба тоже было в избытке. И ещё был чай - мутная жидкость приготовленная из каких-то корней. Пить её было невозможно, но сербы пили её с превеликим удовольствием.

После обеда работа продолжилась. В одном их разбитых ДОТов нашли ящики с минами. Их было много и самые различные: мощные, дающие большое количество осколков "Мрут" и "Кукуруза" и совсем маленькие, как баночка из-под гуталина "Паштет". Наступит человек на такую, и она отрывает напрочь ступню. К вечеру подступы к высоте во многих местах были заминированы. Выставив часовых, все завалились спать.

Григорий стоял в окопе и смотрел вперёд. Было шесть часов утра. Григорий только что заступил на пост вместе с Александром. Ужасно хотелось спать.

- Не повезло нам с командиром, - сказал Санек зевая, Одного часового ему видите ли мало. Надо, чтобы мы по двое дежурили, а то ещё один может уснуть. Адмирала надо сместить!".

Григорий его не слушал. Подступы к высоте поросли кустарником и деревьями, но этот лес был редким и хорошо просматривался. Перед окопами было открытое пространство, примерно 40 метров. Лес заволокло туманом, но туман уже начал редеть. Григорий лениво всматривался вдаль, и вдруг между деревьями мелькнула тень, потом ещё и ещё. Их было много, несколько сотен и они двигались к вершине.

- "Буди мужиков!" - сказал Григорий.

Санек пустился по ходам сообщения, чуть позже раздался топот ног, добровольцы занимали свои боевые места. Мусульмане приближались. Касок у них не было, вместо этого на голове у каждого была зелёная чалма. Это были "Джамильские голуби", подразделение, состоящее из одних религиозных фанатиков. Турки, арабы, афганцы, персы - они приехали со всего исламского мира не просто воевать, а умереть за веру, именно умереть, обратной дороги у них не было. Перед боем их обычно кололи наркотиками.

"А-л-л-а-ах акба-а-р! - раздался чей-то вопль. - А-л-л-а-а-ах акба-а-р!" - завизжали сотни глоток в ответ, и мусульмане рванулись вперёд. И тут же по ним ударили из автоматов и пулемётов. Один за другим в самую гущу нападающих угодило несколько трамблонов, произведя страшные опустошения, но мусульмане неудержимо мчались вперёд, не обращая внимания на убитых и раненых. Пётр бил длинными очередями, обильно поливая огнём свой сектор. Справа, там где были выставлены мины, вдруг раздались взрывы.

"Напоролись," - злорадно подумал Пётр, но взрывы не умолкали, мусульмане не останавливаясь бежали прямо по минному полю. Впереди всех нёсся негр, размотав свою чалму, он размахивал ей как знаменем. "Алла-а-ах акбар!" - визжали сотни глоток, грохнуло ещё несколько взрывов, кого-то посекло осколками, кому-то оторвало конечности, но основная масса уже перемахнула минированную полосу и теперь мчалась прямо на Петьку. Он вскинул автомат и дав длинную очередь срезал двоих. Снова нажал на курок, но автомат молчал, кончились патроны. Он тут же отстегнул пустой рожок, вставил новый. Чтобы перезарядить автомат нужно было всего 3 секунды, но именно их у него и не было. Над окопом возникло сразу двое мусульман и в следующий миг автоматная очередь прошила Петьку насквозь. "Ал-л-л-ах акба-а-ар!" завизжали муслики. Они уже торжествовали победу, и тут неожиданно по ним ударил пулемёт ДШК. Сергей сумел починить его в последний момент. Крупнокалиберный пулемёт бил почти в упор, разрывая мусликов на части. Отлетали в стороны руки, головы, части тела, а пулемёт всё бил и бил, не умолкая. Под плотным огнём мусульмане вынуждены были всё-таки залечь, но отступать они и не думали. Прячась за деревьями и камнями, они открыли бешенный огонь из автоматов и гранатомётов, желая подавить огневые точки русских Добровольцы отвечали им трамблонами. Перестрелка становилась всё ожесточённей и яростнее, ни одна из сторон не желала уступить. Со свистом над головой пролетел снаряд и рванул в тылу со страшным грохотом, потом ещё и ещё. Это вступила в бой мусульманская артиллерия. Снаряды сыпались уже чуть ли не дождём, но рвались они исключительно в тылу, не причиняя никакого вреда. То ли артиллеристы боялись попасть по своим, как в прошлый раз, то ли, не желая отстать от джамильских голубей, тоже ширнулись понемногу, но стреляли они не меняя прицела.

К подножию высоты нападавшие подтащили миномёты и пустили их в ход. Сергей бил из ДШК длинными очередями, мины рвались вокруг него, но он не обращал на них внимания, наконец, одна из них рванула совсем близко и целый рой осколков ударил ему прямо в лицо. Пулемёт замолчал,

Левый фланг прикрывал пулемёт Сергея Цхумарии. Мины ложились всё ближе и ближе к нему.

- "Пристрелялись, суки," - подумал он, снимая пулемёт с бруствера, прихватив ленту, он двинулся по ходу сообщения, на запасную позицию. С новой позиции он дал длинную очередь, потом ещё и ещё и вдруг всего лишь в метре от него рванула мина. Взрывом Сергея отбросило назад, вместе с пулемётом. Через какое-то время он пришёл в себя от дикой, нестерпимой боли. Правой руки у него не было, от неё остался лишь небольшой обрубок, была видна кость, и обильно хлестала кровь. Сергей хотел закричать кого-нибудь позвать, но язык не слушался его. С большим трудом он вытащил брючный ремень, сделал из него жгут и остановил кровь.

Справа от Сергея был Григорий. Он строчил из автомата. Все свои 10 трамблонов он давно расстрелял, о чём теперь жалел. "Надо было оставить парочку, неизвестно ещё, сколько продлится бой," - подумал он. Справа от него стрелял Василий. Вася почему-то бил одиночными, причём с большими промежутками. Ещё дальше оборонялась "Дидова рать". Из ДОТа дробью стучал их пулемёт, он доставлял мусульманам массу неприятностей, и они старались подавить его изо всех сил, но это было не так-то просто. ДОТ был хорошо укреплен. Наконец, одна из гранат, пущенная из гранатомета, ударила прямо в бойницу и разорвалась внутри. Пулемёт замолчал. Кто-то толкнул Григория в спину, он обернулся, это был Иван-курсант. Вся голова его была в крови, он смотрел шире раскрытыми глазами, но взгляд его был безжизненным.

- "Я ничего не вижу, я ослеп! - закричал Иван срывающимся голосом. Пуля угодила ему в голову, чиркнула по затылку и ушла в сторону. - Я не вижу!".

- "Успокойся, это шок, понимаешь, болевой стресс и только. Это пройдёт. У тебя целы глаза. Зрение вернётся, через час восстановится!".

- "Вернётся?" - переспросил Иван.

- "Ну конечно, глаза же целы! - Григорий разорвал свой индивидуальный пакет и протянул его Ивану. - На, перевяжи себя!".

Иван принялся бинтовать голову. Григорий выглянул из окна и вдруг увидел, что слева от него, воспользовавшись заминкой, мусульмане короткими перебежками стали приближаться к окопам. Им осталось чуть-чуть, и тут ожил пулемёт Сергея Цхумарии. Сергей стоял в окопе и бил из пулемёта одной рукой. "Только бы не упасть. Только бы не потерять сознание," - думал он, прижимая к земле вражескую пехоту.

На правом фланге заработал ДШК, там раненый русский офицер снова вступил в бой. Осколки посекли ему лицо, выбили глаз, но ДШК снова бил по врагам.

И внезапно в воздухе что-то изменилось, что-то сломалось и это отчётливо почувствовалось. Победа. Попрежнему ухали мины, и противники также яростно рубились друг с другом очередями, но что-то было уже не так. Вдруг мусульмане все разом подались назад и стали уходить, унося с собой раненых. Чуть позже замолчали их миномёты. Только артиллеристы ещё добрых полчаса не меняя прицела перепахивали один и тот же квадрат. Бой закончился.

Санек шёл по окопу, шёл без цели, просто гак, сам не зная зачем. После только что пережитого боя у него было очумелое состояние. Он поравнялся с одной из ячеек и увидел, что на дне её лежит Виктор.

"Адмирал?! - позвал Александр, не желая ещё верить в страшную действительность. - Адмирал?!". Виктор был мёртв, пуля угодила ему прямо в лоб.

Виктора и Петра вытащили из окопов и положили на землю, накрыв брезентом. У стариков было трое убитых и четверо тяжело раненых. На высоту тем временем поднялась запоздалая помощь - целая чета пешатийцев. Раненных и убитых отправили в тыл. У русских было четверо тяжело раненых: Сергей Цхумария, Сергей-комиссар, Иван, Борис-лётчик, он получил тяжелейшую контузию и ничего не слышал.

Через три дня состоялись похороны. Погибших похоронили на кладбище Доньм Мильевичи под Сараево.

На следующий день после похорон Григорий поехал в штаб бригады. К обеду он вернулся. Вошёл в землянку и молча сел на стул. Санек тем временем чистил автоматическую винтовку. Владимир и Юрка возились с поломанной рацией "Моторолой".

- "Ну вот! - сказал Санек. - Как говорят сербы, край завершил!".

Григорий молчал.

- "Ты чего?" - спросил Санек.

- "На почитай," - и Григорий протянул несколько сложенных листков. Это была сводка о боевых действиях с разных участков фронта. Александр взял листки.

"Там, где карандашом подчёркнуто," - пояснил Григорий "...Мусульмане, окружённые в городе Горажде, предприняли попытку прорыва. При обороне горы Заглавок погибли русские добровольцы Константин Богуславский, Дмитрий Сафонов, Владимир Попов." - прочитал Санек.

- "А вот это уже с другого участка фронта," - и Григорий протянул лист бумаги. Это была посмертница. В ней сообщалось, что в бою под городом Прибой погиб доброволец Дмитрий Чекалин. Наступила гнетущая тишина.

- "Нас убивают, мы теряем товарищей, кто-то становится инвалидом, а нужно ли это?" - спросил Санек.

- "Нужно! - твёрдо сказал Владимир. - Мы должны были сюда приехать. Россия поднимется с колен, встанет в свой богатырский рост и наведёт наш русский порядок не только у себя дома, но и во всём мире, в том числе и здесь. Мы -предвестники этого грядущего возрождения, его залог. Предвестники прежде всего для сербов, чтобы показать им, что они не одиноки в своей борьбе, что Русь с ними!".

- "Ты веришь в возрождение России?" - зло спросил Григорий.

- "Я это знаю!" - ответил Владимир убеждённо.

- "А вот я не знаю. Когда в 1914 году в Сараево убили эрцгерцога Фердинанда, и Австрия предъявила Сербии ультиматум, только в Москве за один день собралось 10 000 добровольцев, готовых воевать за сербов. А сейчас? Сколько нас здесь? Горстка! Полтора десятка нас, отряд в два десятка бойцов под Джанкичами, и ещё два таких же отряда в Вышеграде и один в Прибое. Всех вместе - не более сотни. Правда есть ещё Сербская Краина и Западная Босния. Ну пусть будет триста. Триста человек со всей России, со всего Советского Союза, где двести миллионов славян. И война здесь идёт уже не первый день. Мы, русские, выбиты и выбиты со страшной силой. Когда ты вернёшся, многие будут спрашивать: зачем ты ездил воевать за сербов? И они не будут тебя понимать! Они же "Московский комсомолец" читают! Им хрен по деревне! Русских убивают в Казахстане, русских девушек насилуют в Грозном, а им всё по барабану!".

- "Всё не так просто, - спокойно сказал Владимир. - Вспомни про татарское нашествие. Они истребили половину князей и всех дружинников, касту воинов, а потом двести лет ига, опустошительные нашествия, разоряющие страну, вымирают целые города, целые области. А потом Куликово поле, и Русь поднимается с колен. Если бы всё упиралось только в материальное, то нам давно бы пришёл конец. Есть какие-то высшие силы, которые довлеют над нами! А что касается народа, то в такие периоды не приходится выбирать. Нужно работать с тем человеческим материалом, который есть и не боясь грязной работы создавать из него новую русскую нацию, в том числе и из тех, кто читает "Московский комсомолец". Они же русские, как мы, они просто пока не понимают. Ну а Бог нам в этом поможет!".

Глава 5

Григорий спал укрывшись голубым солдатским одеялом, но был он не здесь, а за многие тысячи километров отсюда, в теперь уже ставшим далёким 1986 году. Он снова плыл на каяке, спортивной одноместной лодке, по могучей и полноводной сибирской реке. Справа и слева была тайга, стояли могучие деревья, ярко светило солнце, и он шёл по порожистой реке. Он всматривался вдаль, по пенным шапкам волн, по направлению стремнины и по очертанию берега легко определял лежащие впереди препятствия, шиверы, опасные прижимы, отмели. Это называлось - читать реку. Каяк несся вперёд как резвый конь, легко обходя все препятствия, иногда он взлетал на гребне стоячих трёхметровых волн, сбивая с них пенные шапки, и тут же скользил вниз, и снова взлетал. Три двухместные байдарки едва поспевали за ним, и Григорию время от времени приходилось сдерживать свой бег. У него было приподнятое настроение, ему хотелось петь, впереди у него было ещё 600 километров сплава по таёжной порожистой реке, и вдруг он почувствовал тревогу, в душе появился неприятный холодок, и по спине побежали мурашки. Он огляделся по сторонам, ничто не предвещало беды, также справа и слева, радуя глаз, зеленела тайга, и солнечные блики весело отражались на гребешках волн, и река по-прежнему несла его на своей могучей спине, качая на волнах, но было во всём этом великолепном созвучии красок и звуков какая-то одна чёрная нота, и она нарастала с каждой секундой. Григорий ещё осмотрелся вокруг, но найти её не мог. Рывком он расстегнул молнию на нагрудном кармане и достал карту. Всё правильно, ...восьмикилометровый несложный участок перекатов, со стоячими волнами и шиверами.., именно к нему они сейчас и идут, ...далее 100 километров плёса, после него опять перекаты и порог "Чёрный", порог не проходим, обнос по левому берегу... Он снова внимательно посмотрел на реку, всё было спокойно, и вдруг он увидел деревья, что росли вдоль берега, их верхушки образовывали ровную линию, в одном месте линия ломалась, делала ступеньку, а потом шла дальше. То же самое было и на другом берегу. Впереди был порог и Григорий стремительно нёсся к нему. Он тут же схватил весло и высоко подняв его над головой, сделал круговое движение. Это был условный сигнал, две байдарки тут же стали отворачивать к берегу, но третья, самая ближняя к нему продолжала плыть вперёд. Она была в трёхстах метрах в ней плыли Сергей и Татьяна. Поглощённые борьбой с близко лежащими препятствиями, он пока не замечали его сигнала Григорий снова и снова махал веслом, но всё было тщетно и тогда он сунув два пальца в рот, пронзительно засвистел, во всю мощь своих лёгких. На секунду Сергей и Татьяна замерли и, увидев его знак, стали спешно отворачивать. Дело было сделано, теперь пора было позаботиться и о себе. От мощных взмахов веслом каяк рванулся к берегу, как пришпоренный конь. Берег быстро приближался, но порог приближался ещё быстрее и Григорий понял, что не успеет, он упустил время. Он внимательно посмотрел на зловеще приближающийся порог, затем на спасительную, но теперь уже недосягаемую сушу, поправил юбку на каяке, застегнул шлем и одним махом развернув каяк, устремился в порог. Вода закипела под лопостями, Григорий грёб изо всех сил, увеличивая частоту взмахов, стараясь развить как можно большую скорость. Порог внезапно раскрылся перед ним во всей своей зловещей красоте, и Григорий полетел вниз с высокого слива-водопада, в пасть мощной "бочке", успев выкинуть вперёд весло, чтоб зацепиться за гребень. Вал ударил его в лицо, в глазах потемнело, он получил нокдаун и в ту же секунду в глаза ударил солнечный свет, он все-таки прошёл "бочку". Он взмахнул веслом и едва успел увернуться от обливника, ещё один взмах, и он вылетел на гребень стоячей волны и тут же полетел вниз навстречу ещё одной мощной "бочке", отчаянно взмахнул веслом и... проснулся. Огляделся по сторонам, соображая, где он находится. На соседних кроватях спали его товарищи. "С чего это меня вдруг потянуло на воспоминания," - подумал он. Григорий не любил вспоминать о том походе и старался забыть его. Тогда в 1986 году он допустил ошибку, когда перерисовывал карту. Маленькая ошибка, всего в какой-то сантиметрик на бумаге, но сантиметр превратился в сто километров и группа чуть не свалилась в порог. Сам Григорий тогда чудом остался в живых.

Спать больше не хотелось, и он вышел на улицу. Было шесть часов утра, у потухшего костра на ящике сидел Вася и чистил винтовку. Это был Маузер времён первой мировой войны. Сербы называли его тенджер. Винтовку Вася выпросил у Бошко, и теперь возился с ней как курица с яйцом. Он был невысокого роста, но крепкий и мускулистый. За свой ершистый нрав в первый же день получил прозвище Ежик. Родом Ежик был откуда-то из Сибири.

- "И чего ты нашёл в этой пукалке, то ли дело автомат".

- "Ну не скажи, - возразил Ежик. У неё кучность лучше и прицельная дальность два километра".

- "Слушай, всё хочу тебя спросить, почему ты в бою бил одиночными?".

- "А зачем стрелять очередями, только зря патроны жечь, я и так попадаю".

- "Ты хочешь сказать, что бьёшь без промаха?".

- "А чего в этом особенного, у нас в посёлке все так стреляют!.

- "А где это?".

- "Далеко, - вздохнул Ежик. - В Якутии, на реке Тимптом, это приток Алдана. Вернее Алдан является притоком Тимптома, это видно невооружённым глазом, если побывать на месте их слияния. Но один раз совершённая географическая ошибка теперь кочует из карты в карту, из атласа в атлас!".

При этих словах Григорий неприятно поморщился.

- "Да, географические ошибки исправлять тяжело. А в коробок попадёшь?".

- "Давай!" - согласился Ежик.

Григорий взял спичечный коробок, прицепил к нему нитку и, отойдя на 20 шагов, повесил его на ветку.

- "Это близко! - крикнул Ежик. - Давай дальше!". Григорий сделал ещё несколько десятков шагов.

- "Ещё дальше," - не унимался Ежик.

Григорий был уже в сто метрах, когда Ежик удовлетворительно махнул рукой. Григорий повесил коробок на дерево и вернулся назад.

"Ну давай," - сказал он.

Ежик вскинул винтовку и почти не целясь выстрелил. Коробок разлетелся на кусочки.

Они шли по лесу гуськом, стараясь наступать след в след друг друга. Час назад они пересекли линию фронта и теперь двигались в мусульманском тылу. Их было пятеро, в штабе бригады им поставили боевую задачу: у мусульман на этом участке фронта, появилась сверхдальнобойная пушка "Рапира". Стреляла она аж на тридцать километров с лишним и сильно досаждала сербам. Вот её-то и должны были найти и уничтожить. Никто из них никогда раньше даже и не слышал про такую, даже не подозревал о её существовании, поэтому, чтобы добровольцы не спутали пушку, сербские начальники показали им цветные фотографии, вырезанные из журнала. Отличительной особенностью этого орудия был очень длинный ствол, за что она и получила своё название.

Впереди шёл Григорий, за ним Ежик, потом Медведь-уничтожитель, далее Санек, и замыкал шествие Олег Бондарец.

Григорий шёл, вслушиваясь в лес, в каждый его звук, шорох, настраиваясь на его лад. Как когда-то учил их знаменитый Космачёв в школе ВТП, раскройте свою душу лесу, до конца, до самого её заветного уголка, дайте лесу почувствовать её и почувствуете сами душу леса. Слейтесь с ней в единое целое, станьте часть её. Вслушивайтесь, всматривайтесь в окружающий вас мир, в его краски, голоса и шорохи, и растворитесь в них, и произойдёт Сретенье, и тогда вы сможете читать не только реку, горы, лес, пески, арктические льды -всё будет для вас открытой книгой. У каждого леса есть душа, у каждого дерева, у каждой реки или ручейка, даже у камня она есть, нет в природе мёртвых предметов.

Школа ВТП - Высшей туристической подготовки, как давно это было. Григорий шёл впереди, и ему было больно. Он бывал в горах Кавказа, за полярным кругом, в Саянах и Якутии, каждый лес был прекрасен и величественен по-своему, каждый имел свой голос, но никогда он не ощущал того, что чувствовал теперь. Этот лес был болен и изранен войной, Григорий чувствовал это каждой свей клеточкой. Он шёл размеренным шагом, легко ступая по земле, и вдруг в душе появился холодок, и по спине поползли неприятные мурашки, и отчётливо послышалась чёрная нота. Григорий остановился как вкопанный и внимательно осмотрелся по сторонам. Впереди метрах в 60 росла сосна, опасность исходила из кустов, что росли прямо перед ней. Медведь легонько тронул в спину: "Что случилось?". "Там, у сосны, там что-то есть, и оно ждёт нас!". Ежик и Санек тут же юркнули за деревья. Медведь решительно шагнул вперёд. Григорий и Олег Бондарец двинулись за ним. Они медленно приближались к кустам, подходя к ним всё ближе и ближе. До них было не больше 20 шагов, когда Медведь ударил по кустам из автомата и тут же упал на землю. Григорий и Олег отпрыгнули в стороны. Два куста как-то странно неестественно дёрнулись и застыли на месте, третий вскочил и, пробежав несколько шагов, рухнул на землю, срезанный из автомата. Это был человек, утыканный ветками, как дикобраз. У самой головы легла автоматная очередь и тут же из-за дерева вывалился человек, сражённый насмерть. Ежик угодил ему прямо в голову, ещё один выстрел, и из-за другого дерева вывалился ещё один, последний уцелевший из врагов метнулся в сторону и скатился в овраг. Олег швырнул ему вслед гранату. Наступила тишина. Бой длился всего несколько секунд. Григорий осторожно поднялся и приблизился к сражённым врагам. Поднялись и остальные. Олег спустился в овраг.

- "Ну что там?" - спросил Медведь.

- "Готов! Осколками посекло гада!".

Медведь принялся деловито проверять карманы убитых, но на землю не посыпалось, как прежде различное мусульманское барахло, карманы были пустые. Ничего, кроме оружия и патронов, никаких документов, только на шее у каждого висел треугольный жетон с выбитым шестизначным номером. Все шестеро были в новеньком американском камуфляже, с правильными европейскими чертами лица и хорошо развитой мускулатурой.

- "А лоси-то, какие! - воскликнул Санек. - Ты погляди, бицепсы как накачаны, не хуже, чем у нашего Медведя. Не дай Бог с таким в рукопашную встретиться, задавит!".

- "Я бы его замочил как мальчика, - сказал Ежик, - что кстати я и сделал!".

Санек подошёл к противнику, которого застрелил Ежик, и с удивлением воскликнул: "Ого, прямо в правое ухо попал! -затем перешёл к другому. - И этому тоже!".

- "Я белку в глаз бью, чтобы шкурку не испортить!".

- "Похоже, что они нас ждали, - задумчиво сказал Медведь. - значит из штаба есть утечка сведений!".

Ещё трое суток они блуждали по мусульманским тылам, но дальнобойную пушку "Рапира" так и не нашли. Усталые, они благополучно вернулись назад.

Глава 7

Григорий шёл не спеша по сараевским улицам. Был пол день, это была окраина города, застроенная частными домами. Дома были двух- и трёхэтажные, естественно, вокруг дома был небольшой участок земли, окружённый забором, на участке был разбит сад, был гараж, сарай и другие хозяйственные постройки, и по всему этому проходила линия фронта. Порой дом находился в руках сербов, а сарай - у мусульман, соседний дом опять у мусульман, а гараж - у сербов. Иногда противники быти в 5 шагах друг от друга. Григорий шёл по Озренской улице, большинство домов были разрушены или брошены, между ними на натянутых верёвках висели одеяла, матрасы, полотенца, брезенты. Это была защита от снайперов. На пути попался магазин с надписью "Про-давница". Двери были распахнуты настежь. Григорий вошёл вовнутрь и к своему удивлению увидел полки, ломящиеся от различных товаров. Магазин работал, это было странно и как-то необычно. За прилавком стояла молодая красивая девушка, она посмотрела на Григория и улыбнулась.

- "Добр дан!" - произнесла девушка нежным голосом. Григорий подошёл к прилавку и улыбнулся в ответ.

- "Цигареты?" - спросила девушка, не сводя с Григория своих чарующих глаз.

Сам не зная почему, но Григорий купил пачку сигарет, хотя и не курил. За спиной послышался шорох. Обернувшись, Григорий увидел Владимира и Санька, за ними в магазин вошёл старик Бошко.

- "Гриша, привет, мы тебя издали увидели. Как ты сюда вошёл? Пошли, нас Бошко в гости приглашает".

Григорий не хотел уходить, но Санек с Владимиром подхватили его за руки и бесцеремонно потащили его к выходу. Бошко внимательно посмотрел на девушку, потом на Григория и лукаво улыбнулся. На улице Григорий несколько раз оглянулся на "Продавницу".

- "Ты чего?" - спросил его Владимир.

- "Да так. Хорошая девушка. Чем-то старым и милым повеяло от неё!".

- "Златой зовут, - сказал Бошко. - Добрая девойка". Вскоре им попался Медведь с молодым русским парнем.

Парень был одет в новенький сербский камуфляж.

- "Я его на остановке автобусной увидел, - объяснил Медведь. - Гляжу, стоит, наш человек".

"Тебя как зовут?" - спросил Санек.

- "Александр," - сказал парень.

- "Тёзка, значит. Будем знакомы," - и они пожали друг другу руки.

Бошко жил в двухэтажном каменном доме, стоящем в 15 метрах от мусульман. Залезать в дом пришлось через окно, так как дверь была обращена в сторону мусульман. Их встретил мальчишка лет шести, это был Бошкин правнук, звали его Милан. У Бошко было трое сыновей и две дочери, но ещё больше внуков и совсем несметное число правнуков. Но теперь Милан был единственным, что осталось у Бошки от всей его большой семьи, остальные погибли. Окна, обращённые в сторону неприятеля, были заложены мешками с песком, в стене в двух местах были пробиты бойницы. Возле одной из них лежал заряженный и готовый к бою ручной пулемёт.

Они сидели за столом, на котором стояли бутылки ракии и нехитрая закуска. Санек покровительственным тоном рассказывал вновь прибывшему Александру, какая здесь обстановка, и как надо себя вести.

- "Если в мусульманском окопе найдёшь гранаты, не вздумай брать. Муслики частенько оставляют гранаты-ловушки, дернишь за кольцо и она тут же взрывается в руке. Если захочешь поменять взрыватель, тоже бесполезняк, чуть повернул и сразу взрыв, и скобу если сожмёшь, тоже взрыв, так что лучше к ним вообще не касайся. Гранаты здесь следующих типов, - и Санек положил на стол две гранаты. - Вот эта наша "Эф-Ка", а вот это - сербская оборонительная, - и Санек принялся подробно рассказывать устройство гранат. Александр слушал молча, вежливо улыбаясь. Он был среднего роста, среднего телосложения.

- "Завтра идём в штаб и записываем тебя в наш отряд, сказал Санек.

- "Не получится".

- "Это почему же?"

- "Да я уже состою во втором РДО".

- "Это тот, который действует под Джанкичами?"

- "Да, я сюда по делу приехал. Надо один вопрос утрясти в штабе вашей бригады».

-"Значит, ты самого Асса знаешь?".

- "В какой-то степени знаю".

- "Расскажи, какой он из себя".

- "Вообще-то Асс - это я".

- "Ты-ы-ы!" - поперхнулся Санек.

Наступила тишина. Асс был знаменитой личностью. Про него ходили самые невероятные рассказы, в которые трудно было поверить. О его подвигах сербы слагали песни. Медведь услышал о нём ещё в Приднестровье, там, во время атаки русская цепь была прижата к земле пулемётом. Асс оказался от пулемёта всего в 10 шагах, но сделать ничего не мог, так как автомат заклинило, а румынский пулемёт всё бил и бил, выстригая залегших одного за другим. И тогда разозлившись Асс вскочил в полный рост и запустил в румына подвернувшимся под руку кирпичом и убил пулемётчика, попав ему прямо в лоб. Пулемёт замолчал. В Боснии Асс командовал Вторым Русским добровольческим отрядом (РДО), который насчитывал два десятка бойцов. Родом он был из небольшого городка Киселёвск, что в Кемеровской области. Асс - это было прозвище, а настоящее его имя было Александр Владимирович Муравьёв. Военного образования он не имел, более того, он вообще не служил в армии, а был простым поваром. Боевые операции, которые он разрабатывал, поражали бездарностью и вопиющей безграмотностью, но как ни странно, всегда приводили к успеху, более того, нанося противнику ощутимые потери (порой, на месте боя оставалось несколько сотен трупов врага), сам отряд при этом не имел потерь вовсе, даже ранения, и те были редкостью. После целого ряда горьких поражений мусульмане стали избегать столкновений с русскими, порой они заранее бросали окопы, если узнавали, что русский отряд готовится к атаке, теперь этот знаменитый воин сидел с нами за одним столом, и ничто в его облике не говорило о его крутизне.

- "Так какого хрена ты молчал? - возмутился Санек. -перед ним выламываюсь, рассказываю ему про гранаты, а он молчит".

"Извини, брат, не хотелось тебя прерывать, уж больно обстоятельно и хорошо ты всё объяснял".

Утром Санек, Григорий, Владимир и Медведь шли по городу. Они должны были выйти на дорогу, где их поджидала грузовая машина. Путь их лежал мимо "Продавницы". Григорий надеялся увидеть Злату, но увидел массивный замок, висевший на двери. Они сели в машину, и она покатила их по пустынной дороге. Их путь лежал в город Тырново, где теперь размещался их отряд. Григорий молча смотрел на бегущую ленту дороги, вдали показался человек с поднятой рукой. Когда они подъехали, то увидели, что человек был в русской военной форме. Машина затормозила, и человек ловко влез в кузов.

"Здорово мужики! - воскликнул он. - Меня зовут Юрий, можно просто Юрка".

Юрий Шарапов был кадровым офицером Советской Армии, воевал в Афганистане, в Приднестровье. В Боснии он воевал уже больше года. Сражался Юра в подразделении "Белые волки". Это было отборное подразделение Войска Сербского. Его бросали на самые опасные участки фронта. "Белые волки", по сербски "Бели Вукови", было не просто ударной единицей, это был Диверсионно-извеждаче отряд. Он частенько проникал в тыл противника и творил у него там дела. Возглавлял отряд Сержан Княжевич. До войны Сержан был скромным официантом в баре. Юрка Шарапов несколько раз был ранен, в последний раз пуля пробила бронежилет, вошла в тело и, задев за край сердца, вышла наружу. Как ни странно, Юрка остался жив. Теперь он возвращался после лечения в свою часть.

- "Когда приедете, передавайте привет Серёге Цхумарии".

- "Так он сейчас в Военно-медицинской Академии лежит," - возразил Владимир.

- "Уже больше не лежит. Сбежал, стервец, на восемнадцатый день после ранения. Мы с ним в одной палате были, в отделении "Максилофации". У него же лицо осколками было изуродовано, так ему сделали сложнейшую пластическую операцию на лице, стал, как прежде, красавцем. Есть там такой профессор, Майомир Цветинович, золотые руки у мужика. А этот орёл взял да и сбежал на следующий день. О, моя остановка, мне выходить. Сто-о-ой! - и Юрка забарабанил по крыше кабины. Машина затормозила, и Юрка спрыгнул на землю.

- "Пока, мужики!" - крикнул он, маша им вслед рукой. Взревел мотор, и машина устремилась дальше. Григорий всё время задумчиво молчал.

- "О чем думаешь?" - спросил его Владимир.

-"О наших предках. Сербы, болгары, русские, чехи - все мы происходили от одного народа, а где этот народ жил, в какой точке земного шара?".

- "Это Урал. Ещё в одной из Киевских летописей упоминается, как князь Святослав принимает торговых гостей, прибывших из-за уральского Камня, где живут люди единого с нами языка. Когда Чингисхан вёл свои полчища по Средней Азии, от него отделилось несколько туменов во главе с ханом Тайбугой, и двинулись вниз по Иртышу. Заметь, не по Енисею, не по Лене, не по Нижней Тунгуске они не пошли, потому, что там грабить было некого. Как писали учёные китайцы которых монголы возили с собой, дабы те описывали их подвиги, в том месте, где Тобол сливается с Иртышом, стоял каменный город. Это была столица древнего царства. История его была настолько древней, что даже история самой Поднебесной империи не могла с ней сравниться. Жил там Сибир-народ, и был он весь истреблён монголами. На захваченных землях хан Тойбуга основал новый улус, который позднее стал самостоятельным государством. Когда в те места спустя несколько веков пришли казаки во главе с Ермаком, от они разгромили Сибирское ханство и присоединили его к России. В грамоте посланной ими Ивану Грозному, где они бьют ему челом Сибирским царством, говорится, что во времена паводка по весне, там, где в Иртыш впадает речка Сибирка, вода вымыла огромное количество земли, и стали видны развалины древнего каменного города.

Кстати, уже в наше время на юге Урала открыта целая страна, десятки разрушенных древних городов, Аркаим. Только пока нету денег на раскопки".

- "Найдут. У жидов денег много. Раскопают, а потом скажут, что к славянам Аркаим не имеет никакого отношения," сказал Медведь.

Машина тем временем въехала в город Тырново. До войны это был маленький городок. Сейчас он был сильно разрушен. На месте многих домов были развалины. Машина пропетляла по пустым улицам и остановилась у полуразрушенной школы. В школе размещался русский добровольческий отряд: 20 русских, 6 болгар, 1 чех, 1 поляк, 2 черногорца и 5 сербов, всего 35 человек. Они вышли из машины и спустились в спортзал, где на матах сидели и лежали добровольцы. В углу работал телевизор, в дальнем конце зала Олег Бондарец и Юрка Петраш о чём-то уговаривали Чавдара. Наконец, Чавдар кивнул головой.

"Мужики, он согласен!" - крикнул торжествующе Юрка.

Все сразу принялись занимать места вокруг Чавдара. Чавдар, молодой болгарин, в своё время в школе изучал русский язык и литературу. Правда, за прошедшие годы язык он порядком подзабыл, но любовь к русскому стиху и прозе сохранил, и очень любил пересказывать в вольном изложении произведения великих русских писателей и поэтов. В этом не было бы ничего особенного, но Чавдар пересказывал их на дикой, просто жуткой смеси русского, сербского и болгарского языков. О великие Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Есе нин и Блок, если бы они только могли слышать, что Чавдар вытворяет с их творениями. Сегодня жертвой его рассказа будет Гоголь, "Тарас Бульба".

Утром они проснулись от разрывов снарядов. Мусульмане били по городу. Один из снарядов угодил в верхний этаж и взорвался со страшным горохотом. Задрожали стены и сверху посыпалась штукатурка. Прихватив оружие, добровольцы бросились на улицу, где их уже ждали две Борбено возилы пещадье. Они спешно погрузились в них и помчались по городу. Вскоре они уже были на месте. По ветвистым деревом стоял штабной автомобиль, накрытый маскировочной сеткой. Сербский пуковник (полковник), прямо на капоте расстелив карту, принялся ставить добровольцам боевую задачу. Из его рассказа было ясно, что противник перешёл в наступление с целью прорвать фронт и пробить коридор к своим войскам, окружённым в окрестностях города Горажды. Час назад внезапной атакой мусульмане захватили гору Чардак, выбив оттуда сербский батальон численностью в триста человек. Также захвачена и гора Хум.

- "Ваша задача - атаковать и вернуть высоту Чардак, вас поддержит чета из состава специальной бригады, также будет мощная артиллерийская поддержка. Сви срушим." - он на секунду замолчал, обвёл внимательным взглядом строй добровольцев и сказал: "Помоз Бог юнацы!".

"Бог ти помогао!" - ответил строй.

Они вышли на исходный рубеж и развернувшись в стрелковую цепь, не дожидаясь, пока пештайцы закончат построение двинулись вперёд. Перед ними лежало поле, поросшее травой. Вдали высился Чардак. Григорий шёл быстрым шагом, справа в четырёх метрах он увидел убитого сербского ополченца, чуть дальше лежал ещё один. Цепь добровольцев приближалась к Чардаку уверенным шагом, за ними шла вторая и третья цепь пештайцев. Сербская артиллерия молчала, молчали и мусульмане. Над полем повисла зловещая тишина. Григорий вдруг заметил, что невольно прибавляет шаг. То же самое делали его товарищи. Он оглянулся и увидел, что специальцы постепенно отстают, расстояние между ними увеличивалось всё больше и больше. Чардак был перед ними, весь поросший лесом, но лес этот был жидкий и хорошо просматривался. Они втянулись в лес и дальше двинулись короткими перебежками, от дерева к дереву, от укрытия к укрытию. По-прежнему в воздухе висела тишина, молчали даже птицы, только шуршали листья под ногами. Вершина была всё ближе и ближе. Уже отчётливо были видны чёрные глазницы бойниц, до них оставалось всего каких-то 30 метров

- "Неужели там никого нет?" - мелькнула в голове мысль, и в этот момент раздался чей-то дикий вопль: "Алл-а-а-ах акба-а-ар!!!". И окопы взорвались автоматными и пулемётными очередями. Григорий едва успел упасть за пенёк, и над ним с жужжанием запели пули, сверху посыпались срезанные ветки.

- Алл-а-а-ах акба-а-ар! - завизжали десятки глоток и с шуршанием над головой пронеслась мина и рванула где-то внизу, там, где залегли пештайцы. Потом ещё и ещё одна в бой вступила мусульманская артиллерия, и на склоне стали рваться снаряды. Они ложились всё ближе и ближе

- "Алл-а-а-ах акба-а-ар! Алл-а-а-ах акба-а-ар!!!" - радостно визжали мусульмане, они уже торжествовали победу.

- "Это конец, - мелькнула в голове мысль. - Отступать поздно, и лежать тоже глупо, ещё несколько минут и всех выстригут".

Сверху сыпались комья земли и срезанные ветки, над головой проносились пули и осколки, хотелось вжаться вдавиться в землю, зарыться в неё целиком, и вдруг Григорий увидел, как Юрка Петраш встал в полный рост.

- "Вперёд мужики!!!" - крикнул он.

- "Сейчас убьют!" - подумал Григорий, но Юрка как завороженный стоял под пулями в полный рост: "Вперёд мужики!".

- "Глуши пидаров!" - закричал поднимаясь, Олег Бондарец.

- "Мочи козлов!" - заорал, вскакивая Серёга Цхумария, и над лесом вдруг загремело Русское "Ура!", грозно, уверенно и победно. Григорий вдруг ощутил, как в груди у него поднялась горячая мощная волна, и какая-то неведомая сила вдруг оторвала его от земли и швырнула вперёд. Краем глаза он увидел, как слева от него поднялись в атаку болгары. Он мчался вперёд сжимая в руке гранату. "Успеть, только бы успеть". Пять метров, всего лишь пять или шесть метров им нужно было пройти под огнём, и в мусульманские окопы полетели гранаты, а Русское "Ура!" всё гремело и гремело над лесом.

- "Русы! Русы!" - понеслось по мусульманским траншеям, и началась паника. Мусульмане десятками выскакивали из окопов и бросались бежать вниз по противоположному склону, спасаясь от страшного слова "Русы!", а добровольцы уже прыгали в окопы, расстреливая в упор разбегающихся противников. А снизу кричали наступающие сербские пештайцы.

- "Браты русы! Режьте им главы!".

Григорий прыгнул в окоп, слева он увидел дверь в ДОТ. Приоткрыв её он швырнул туда гранату, и после взрыва ворвался вовнутрь, но ДОТ был уже пуст. Он выскочил наружу, и вдруг совсем рядом, за поворотом раздался вопль "Алла-а-ах акба-а-ар! , и в воздух взвилась мина. Сжимая автомат, Григорий бросился туда, но его опередили, оттуда послышался русский мат и затрещала автоматная очередь. Через секунду он увидел миномёт и лежащих возле него двух убитых миномётчиков. Нал ними стоял Олег Бондарец, он расстрелял их в упор. Григорий смотрел на убитых мусульман, которые всего лишь секунду назад были живыми, и неожиданно для себя произнёс: "Аллах акбар".

- "Воистину акбар!" - сказал Олег, меняя автоматный рожок. Он развернулся и сняв с бруствера брошенный пулемёт, поставил его на противоположный бруствер

"Подавай ленту!" - сказал он, устанавливая нужный прицел. Там внизу виднелись фигурки убегающих противников. Пулемёт затрясся, выплёвывая смертоносную очередь. Фигурки заметались, некоторые из них попадали, потом чуть погодя вскочили и исчезли в спасительных зарослях, но другие остались лежать навсегда.

Бой был закончен. В окопах и на склоне горы лежали 60 мусульманских трупов. Как ни странно, у добровольцев был только один легко раненый. Пештайцы потеряли 9 убитых и несколько десятков раненых, вся мощь мусульманского арт огня досталась им. Олег и Григорий сидели в окопе и мирно беседовали, когда появился Сергей Иванов. Он был возбуждён после пережитого боя и ещё не пришёл в себя. Сергей не говорил, он кричал.

- "Мужики! Там! Там!".

- "Что там? - спросил Олег, затягиваясь сигаретой.

- "Там пленных допрашивают!".

- "Пойдём посмотрим," - сказал Олег. Поднявшись, они двинулись по траншее. В одном месте слышался хохот. Там стояли несколько добровольцев и Сергей Цхумария рассказывал им перипетии боя: "Прыгаю в окоп, а он на меня смотрит, глазами по шесть копеек. Хотел его хлопнуть, на курок нажимаю, а автомат молчит, патроны кончились. Стал рожок менять, а рука-то у меня одна, быстро то не получается. Пока менял, он смотрел, а как затвор стал передёргивать, он вдруг как заорёт, да как сиганёт из окопа, только я его и видел!".

- "Надо было тебе его сразу прикладом по башке бить".

- "Да вот как-то не догадался, в горячке-то!" - оправдывался Сергей.

Они двинулись дальше и вскоре достигли землянки, где шёл допрос. Мусульманин сидел напротив стола и отвечал на вопросы.

Григорий и Олег были в русском камуфляже. Едва увидев их, мусульманин побледнел и губы его задрожали. Дело в том, что мусульманское телевидение частенько говорило о русских добровольцах, называя их наёмниками, уголовным сбродом, бандитами, которые пытают пленных самыми изощрёнными способами. Муслик во всю эту пропаганду свято верил, Олег решил его не разочаровывать. Он вытащил штык-нож, достал из кармана оселок и, устроившись в углу, начал точить. Григорий и Сергей сели рядом и молча уставились на муслика. тот побледнел ещё больше и вдруг быстро-быстро заговорил, не дожидаясь вопросов. Он говорил все, что знал о своей бригаде, о её составе, вооружении. Из его сбивчивого рассказа Григорий понял - на Чардаке против них оборо-нялось 250 мусульман.

"Колико ратников на Хуме?" - спросил сербский поручник.

"Триста. Тамо положай добрый, бункеров пуно!". Муслик ещё долго говорил, но наконец он иссяк, а Олег продолжал зловеще точить свой нож. Мусульманин окончательно потерял присутствие духа и вдруг начал заикаться причём так сильно, что не мог связать двух слов.

- "Доста! - сказал сербский поручник. - Давайте другова!". Муслика увели. На его место привели другого, тот тоже оказался очень словоохотливым. Показания обоих пленных совпали. После допроса сербский поручник связался по рации со штабом и попробовал выяснить, почему не было артиллерийской поддержки. Ему доходчиво объяснили, что произошла ошибка, кто-то что-то перепутал, и кто-то куда-то вовремя не позвонил. В штабе были в восторге от достигнутого успеха и предложили атаковать гору Хум.

Они двинулись к Хуму. Едва они вышли на исходный рубеж, как начала работать сербская артиллерия, она била прямо по вершине. Тяжёлые снаряды вырывали с корнем массивные деревья, тонны земли взлетали в воздух.

- "Ну всё, - сказал Санек. - Теперь нам нечего будет делать после такого обстрела".

Григорий посмотрел на Александра, но ничего не ответил.

- "Вперёд!" - прозвучала команда, и они двинулись к высоте, но когда они стали подбираться к вершине вдруг ожило несколько огневых точек. Прямо напротив Григория заработал пулемёт. Он упал за дерево и, зарядив автомат трамблоном, выстрелил. Трамблон разорвался со страшным горхотом, но пулемёт продолжал бить. Пулемётная очередь легла совсем рядом, некоторые из пуль засвистели над головой.

- "Заметил, гад," - подумал Григорий, надевая на ствол новый трамблон. Слева от него залегли болгары, в бою они всегда держались вместе, и пока Григорий перестреливался с пулемётчиком, болгары лихо перебегали от дерева к дереву, от укрытия к укрытию, подбираясь к окопам. Неожиданно в пулеметную трескотню вмешалась автоматная очередь и пулемёт замолчал. Григорий вскочил, одним броском преодолел расстояние и прыгнул в окоп. На бруствере лежал изрешеченный пулемётчик, рядом стояли Чавдар и Румен. Через несколько минут высота была окончательно взята. Окопы и блиндажи были сильно разрушены, в них было полно убитых мусульман, но трупы были какие-то странные, худые и низко-рослые. Григорий перевернул одного из них на спину, и вдруг с ужасом увидел, что это был мальчишка. Ему было лет 12, ну самое большее 13. Мальчишке посекло осколками ноги, и возможно, контузило, он полз по ходу сообщения, стараясь добраться до спасительного блиндажа, пока его не добил снаряд. В кулачке у мальчика был зажат пластмассовый ключик, маленькая безделушка. Такие ключики были надеты на шеи и у других убитых мальчишек. Их наверное сняли с уроков, построили во дворе и объявили, что призывают в армию. Потом дали новенькую униформу с красивой нашивкой на левом рукаве "БОРАЦ АРМИИ БиХ", и мулла вручил каждому пластмассовый ключ от рая на тот случай, если тот погибнет, после чего их швырнули под сербские снаряды. Чтож, Алия Изетбегович, в прошлом офицер СС, знает, как обставить дело и задурить головы мальчишкам. Опыт работы с подростками у него большой. Ведь он возглавлял молодёжную фашистскую организацию и хорошо усвоил уроки своего учителя Адольфа Гитлера. Тот тоже бросал под русские танки мальчишек из Гитлерюгенда.

Бои под Тырново продолжались 9 дней. Несмотря на отчаянные усилия, мусульмане не смогли взломать оборону сербов и пробить коридор к городу Горажды. По завершении боёв отряд добровольцев был переброшен обратно в Сараево. Прибыв в Сараево, добровольцы направились в большой дом, который сербы отдали им под казарму. Там они нашли Асса и ещё одного молодого добровольца.

- "О, какие люди! - воскликнул Медведь, обнимая Асса. -Ты чего, никак свои бумажные вопросы не решишь?".

- "А, заколебали уже! - воскликнул Асс. - Бюрократы везде одинаковы, во всех странах мира, и они сидят на жопах ровно и смотрят на тебя стеклянными глазами. "А что тоби треба? А за што ты припутывал овдэ? Чекай? Сутра! Преко сутра! Че-кай ёш! Сутра!". Каждый день я это слышу. Кстати, познакомьтесь, это Олег".

Олег воевал чуть ли не самого начала войны. Он прибыл в Боснию с отрядом сибирских казаков. В первый же свой выход в поиск казаки напоролись на мусульман, и завязался ближний бой. Пуля угодила Олегу в грудь, как раз там, где сердце, но, как говорили ещё запорожцы, "Нема такой пули, шоб казака сгубило".

Ударившись об автоматный рожок, который был на груди у Олега, она расплющилась, но Олега рвануло в обратную сторону, и следующая угодила ему в бедро. После Олег воевал под Вышеградом. Ходил через линию фронта, гулял по мусульманским тылам. У них с Aссом даже было что-то вроде соперничества в удали и отваге, но однажды Олег встретил молодую красивую девушку, сербияночку, и влюбился с первого взгляда. Девушка жила в Сараево, и Олег попросился воевать туда. Сербское командование просьбу удовлетворило, в дальнейшем они поженились и остался сибирский казак в Боснии навсегда.

Добровольцы тем временем входили в дом. Они ставили у стены оружие и снимали с себя своё снаряжение.

- "Слушай, хочу тебя спросить, - обратился Григорий к Ассу. - Что произошло на горе Заглавок?".

- "Там произошёл гнилой расклад! - сказал Асс. - Под Вышеградом действовал русский отряд, действовал успешно, а потом начались гнилые расклады. Было их человек 60, и большую часть составляли казаки. Хорошие ребята и воевали лихо, но головы забиты одними тараканьими жопками. Они, видите ли, особый народ, и с особой историей, и даже не русского происхождения, только почему-то говорят на русском языке. А произошли они от чурбанов и хазар, от иудеев значит. Я вообще-то сам родовой казак, но я русский, плоть от плоти и кровь от крови Русского народа. Мне просто обидно. Хорошие ребята, и удаль есть, и отвага, и стать, но доказать им что-либо, объяснить невозможно, хоть кол на голове теши. Ведь любому здравомыслящему человеку понятно, что это идеологическая диверсия, придумали её демократы, чтобы расколоть Русский народ. Они и книжки сейчас издают, где пишут всякую ахинею. А казаки, мало того, что они всю эту чушь читают, так они её ещё и повторяют, и слепо в неё верят. А ведь такая ахинея, уши вянут. Вы знакомы с особой казачьей историей?".

- "Ну-ка просвети!" - попросил Владимир.

- "Знаете, кто брал город Трою?".

- "Ахейцы, наверное".

- "Нет, казаки. А Рим кто построил, знаете?".

- "Неужели они?" - воскликнул Санек.

- "Именно. Ромул и Рем были казаками!".

- "Вот это да!".

- "Это ещё не всё, - не унимался Асс. - Город Лондон построили тоже казаки, от слова Дон происходит название. И Пекин тоже они построили, от казачьего слова пика. Ну вот в Вышеградском отряде и начались эти закидоны. Мужики - это фуфло из носа, а они видите ли особый народ и белая кость с чёрными мозгами. Произошёл раскол, образовались два отряда, казачий и мужичий, 30 казаков и 16 мужиков. И вот однажды на рассвете мусли атаковали высоту Заглавок, и мужики оказались в одиночестве, они стояли насмерть и удержали высоту. Когда всё закончилось, на высоту поднялся "особый народ с особой историей". - Асс ненадолго умолк. - И как это ловко у демократов получается, они ведь на чём играют, на гордыне. Ты лучше других! Ты особый, не такой как все! И убивают сразу несколько зайцев: расчленение русского народа, плюс к этому отпадает вопрос о вооружении казаков. Ведь если казак - это защитник земли Русской, то у него должен быть автомат и гранатомёт, и гарцевать он должен не на пегой кобылке, а на МИГ-29 или на Т-80, и нравится Ельцину с его бандой или нет, но вопрос о вооружении казаков перед ними стоит. Но если казачки - это ещё один народ, то вопрос отпадает: как можно вооружить весь народ, на каком основании, и почему бы не вооружить эскимосов или эвенков или чукчей? Чем казаки лучше их? Казаки это не защитники России, а ещё один народ, к тому же не русского происхождения. Вот пусть создают свои ансамбли, поют свои национальные песни, пляшут, людей веселят, шуты гороховые, клоуны. Ещё одна цель, которую достигают демократы своей брехнёй, они ставят под сомнение истинную историю казачества. Если перед каким-нибудь собранием начнёшь выступать, тебя будет легко поднять на смех. Ты скажешь, пять сотен казаков во главе с Ермаком, завоевали Сибирь, а какой-нибудь жид ехидно скажет - и ещё город Трою. Ты скажешь, казаки построили город Хабаровск, Якутск, Благовещенск, и тут же тебя с издёвкой дополнят, и ещё Пекин. Ты скажешь, казаки освоили Сибирь, открыли прилив между Евразией и Америкой, освоили Аляску, дошли до Калифорнии, возле Сан-Франциско построили крепость Росс, и тут же тебя ехидно дополнят, они ещё до Англии доходили, и Лондон тоже казаки построили, хи-хи-хи. Дальше тебе говорить уже не дадут, потому что весь зал будет хохотать над тобой".

- "Так всё и задумано, - сказал Владимир. - В напечатанной в США директиве в 1948 году, ещё в самом начале холодной войны, было написано о необходимости расчленения Русского народа на несколько наций: украинскую, белорусскую, сибирскую, рязанскую, курскую, тамбовскую, владимирскую, уральскую и казачью. Кстати в печати уже мелькали "научные открытия" всяких "историков" о том, что сибиряки и уральцы -это отдельные нации, но у сибирских мужиков с мозгами пока всё в порядке, они, слава Богу, с головой ещё не поссорились и считают себя Русскими людьми...".

- "Выходит, у казаков мозгов нету!" - мрачно подытожил Григорий

"Выходит, что так". Наступила тишина. "Ты знал ребят, которые погибли на Заглавке?" - спросил Григорий.

"Знал," - ответил Асс. Олег молча разлил по стаканам ракию.

- "Помянем," - предложил он. Все взяли стаканы.

- "Упокой, Господи, души воинов православных, живот с положивших за други своя и веру православную!"

Асс, осенил себя крестным знамением и одним махом опростал стакан.

Сербы уходили из Сараево. Они шли по улицам и, выйдя из города на дорогу, ведущую в город Пале, они сливались в общий поток, подобно кусочкам ртути. Это был массовый исход народа со своих исконных земель. Урчали двигателями автомобили, тарахтели трактора, везя прицепы, нагруженные нехитрым скарбом, тянулись вереницы телег на которых сидели женщины и дети. По обочинам дорог шли мужчины, шли сербские воины, молодые подростки и зрелые мужчины. Армии мусульман и хорватов не смогли одолеть сербское войско в честном бою. несмотря на четырёхкратный перевес в вооружении и технике, несмотря на усиленную поддержку западных стран, несмотря на экономическую блокаду Сербии, несмотря на воздушные бомбардировки американцами сербских городов. Четыре года маленький сербский народ вёл неравную борьбу против целой банды цивилизованных государств, западных общечеловеков, вёл в одиночку, не имея союзников, не имея никакой поддержки извне. И только предательство президента Слободана Милошевича и удар в спину краинским сербам со стороны Большой Сербии позволили врагу одержать частичную победу. По мирному соглашению сербы вынуждены были уступить большую часть своих земель, обильно политых кровью, в том числе и город Сараево. Теперь они шли по дороге, некоторые оглядывались назад и смотрели на остававшиеся врагу дома, где прошло их детство, где они жили. Это был уже третий массовый исход сербов за последнее столетие. В третий раз этот народ подвергался гонениям со стороны цивилизованного Запада только за то, что не хотел приобщаться к западным общечеловеческим ценностям, а хотел сохранить свои собственные ценности, за то, что не хотел обезличиваться, а сохранил своё собственное национальное лицо. Именно этого не могли ему простить западные общечеловеки, и именно поэтому они так люто ненавидели и ненавидят сербов.

Поток машин, людей и повозок проходил мимо воинского кладбища, где лежали сербские воины, погибшие в этой войне. Их было много. Самые отважные и самые лучшие, цвет сербского народа и его надежда, они лежали теперь в земле. Григорий шёл не спеша по кладбищу, шёл вдоль могил, где лежали его товарищи русские добровольцы. Их было 18 и они лежали в ряд, как будто стояли в строю. Серёга Иванов из Питера, Олег Бондарец из Киева, русский офицер Юрка Петраш из Белоруссии, уральский казак Витя Десятов из Екатеринбурга. Виктор погиб, спасая раненую женщину-сербку. Толя Остапенко из Перми, мичман морской пехоты Александр Шкрабов из Набережных Челнов, русский офицер Валера Быков из Питера, Валерий Гаврилин, химик, кандидат наук, Сергей Баталин - врач и прекрасный хирург. Сергей погиб, вытаскивая раненых с минного поля, он спас четырёх и подорвался сам. Саша и Лена Сильвестровы, муж и жена, оба погибли от одной автоматной очереди. Москвич Пётр Малышев, Борис Науменко, Алексей Томилин, Роман Малышев, Вадик Пигарев, по прозвищу Ангола и Сергей Маранчук из Одессы.

Кладбище должно остаться на ничейной земле. Григорий стоял и смотрел на могилы своих друзей. Кто-то положил ему руку на плечо, это был Медведь. "Пора! - сказал он. - Когда-нибудь мы ещё вернёмся, а пока пусть помнят русских добровольцев!". Он обернулся в сторону оставляемого Сараево. Григорий ещё раз обвёл взглядом могилы и развернувшись, они зашагали в сторону дороги. На следующий день они сдали оружие и, сев на автобус, поехали в Белград, откуда они должны были отправиться в Россию. Григорий уезжал из Боснии, но он знал, что там, в далёкой отсюда Москве, эта страна будет часто снится ему по ночам. Здесь же он оставил частицу своей души.

Скачать книгу Горымова М.М. "Русские добровольцы в Боснии"